Юрий Емельянов - Сталин. Путь к власти

При этом Сталин давал понять, что «правым уклоном» является позиция тех, кто выступает против провозглашенного им нового курса развития страны: «Когда некоторые круги наших коммунистов пытаются тащить партию назад от решений XV съезда, отрицая необходимость наступления на капиталистические элементы деревни; или требуют свертывания нашей индустрии, считая нынешний темп быстрого ее развития гибельным для страны; или отрицают целесообразность ассигновок на колхозы и совхозы, считая их (ассигновки) выброшенными на ветер деньгами; или отрицают целесообразность борьбы с бюрократизмом на базе самокритики, полагая, что самокритика расшатывает наш аппарат; или требуют смягчения монополии внешней торговли и т. д. и т. п., – то это значит, что в рядах нашей партии имеются люди, которые пытаются приспособить, может быть, сами того не замечая, дело нашего социалистического строительства ко вкусам и потребностям «советской» буржуазии. Победа правого уклона в нашей партии означала бы громадное усиление капиталистических элементов в нашей стране… Это значит ослабление пролетарской диктатуры, усиление шансов на восстановление капитализма. Стало быть, победа правого уклона в нашей партии означала бы нарастание условий, необходимых для восстановления капитализма в нашей стране».

Теперь, объясняя разницу между двумя уклонами в партии, Сталин утверждал, что носитель «левого» (троцкистского) уклона… переоценивает силу наших врагов, силу капитализма, видит только возможность восстановления капитализма, но не видит возможности построения социализма силами нашей страны, впадает в отчаяние и вынужден утешать себя болтовней о термидорианстве в нашей партии». В то же время, по мнению Сталина, «опасность правого, откровенно оппортунистического уклона в нашей партии» состоит «в том, что он недооценивает силу наших врагов, силу капитализма, не понимает механики классовой борьбы в условиях диктатуры пролетариата и потому так легко идет на уступки капитализму, требуя снижения темпа развития нашей индустрии, требуя облегчения для капиталистических элементов деревни и города, требуя отодвигания на задний план вопроса о колхозах и совхозах, требуя смягчения монополии внешней торговли и т. д. и т. п.».

Утверждая, как и прежде, что оба уклона «хуже», Сталин тем не менее указал, что на сей раз (в отличие от своей оценки на XIV съезде партии) необходимо сделать акцент на борьбу с правым уклоном. Если в декабре 1925 года Сталин считал, что правый уклон не оказывает серьезного влияния на партию, то через четыре года он изменил свое мнение. Он говорил: «Партия за годы борьбы с «левым», троцкистским уклоном научилась многому и ее уже нелегко провести «левыми» фразами. Что касается правой опасности, которая существовала и раньше и которая теперь выступает более выпукло ввиду усиления мелкобуржуазной стихии в связи с заготовительным кризисом прошлого года, то она, я думаю, не так ясна для известных слоев нашей партии».

Опираясь на большинство в политбюро, Сталин расценил как проявление правого уклона и опубликованные в «Правде» 30 сентября 1928 года бухаринские «Заметки экономиста», в которых содержалась скрытая критика сталинского курса. 8 октября политбюро осудило публикацию статьи Бухарина «без ведома ЦК». Позже Сталин заявил: «Для нас, для большинства членов Политбюро, во всяком случае не подлежало сомнению, что «Заметки экономиста» являются антипартийной эклектической статьей, рассчитанной на замедление нашей политики и изменение нашей политики в деревне в духе известного письма Фрумкина».

Во время разгрома своих сторонников Бухарин, как отмечал Коэн, «апатично наблюдал за всеми этими событиями со стороны… Он отправился из Москвы в Кисловодск в начале октября. Он вел себя примерно так же, как Троцкий в 1924 году: сидел на Кавказе, пока громили его союзников и друзей, и не только не оказывал открытого сопротивления, но (насколько об этом можно судить по документам) даже не сделал ни одного символического жеста, чтобы придать им воодушевления. Его олимпийское спокойствие было наконец нарушено в первую неделю, когда он узнал, что Рыков идет на попятную в дискуссии, ведущейся в Политбюро по поводу плана индустриализации на 1928-29 гг.» И тогда Бухарин вернулся к ноябрьским праздникам в Москву.

Он включился в дискуссию в политбюро о контрольных показателях развития народного хозяйства на 1928—1929 годы. Бухарин, а затем под его влиянием и Рыков настаивали на снижении заданий по индустриализации. Для того чтобы добиться своей цели, Бухарин, Рыков, Томский подали в отставку со своих должностей. Согласившись в конечном счете на намеченные показатели развития промышленности, Бухарин и его сторонники выдвинули условие: прекратить борьбу с правым уклоном и предоставить им возможность распространять свои взгляды. В конечном счете был достигнут новый компромисс, о котором писал Сталин – «известное решение Политбюро о том, чтобы все члены Политбюро декларировали как на ноябрьском пленуме, так и вне его, единство и отсутствие разногласий внутри Политбюро».

Поэтому на ноябрьском пленуме борьба между двумя группами в политбюро велась «эзоповым языком». Рыков как главный докладчик был вынужден зачитать контрольные цифры плана, с которыми не был согласен, и лишь высказал сомнения в реальности выполнения плановых заданий. Он заявил, что при существующих трудностях страна не сможет выдержать не только «взятого темпа индустриализации, но может быть даже меньшего».

В свою очередь, Сталин, критикуя позиции «правых», избегал упоминания Бухарина и его сторонников в политбюро, а сосредоточился на позиции Фрумкина. Он даже постарался показать, что позиция Фрумкина существенным образом отличалась от взглядов Бухарина, выраженных в «Заметках экономиста». Даже говоря об «ошибках» Угланова, Сталин обвинял его не в правом уклоне, а в «примиренчестве с правым уклоном». И все же, говоря о правом уклоне, Сталин вновь повторил, что борьба с ним является главным направлением, и предупредил, что его победа означала бы «разгром нашей партии, развязывание капиталистических элементов, нарастание шансов на реставрацию капитализма…» Сталин мог так характеризовать «правых», то есть Бухарина и его сторонников, потому что знал о поддержке своего курса подавляющим большинством руководства.

Сопротивление Сталину пытался оказать Томский на VIII съезде профсоюзов, проходившем в декабре 1928 года, но он остался в меньшинстве и подал в отставку с поста руководителя ВЦСПС, который занимал с 1918 года, но отставка не была принята. В отставку с постов редактора «Правды» и политического секретаря ЦК ВКП(б) подал и Бухарин. Как писал С. Коэн, «к ноябрю-декабрю Бухарин, Рыков и Томский перестали быть ведущими членами разделенного руководства, принимавшего решения путем компромисса, и стали оппозиционным меньшинством сталинского Политбюро, безгласным и оказывающим все меньше влияния на политические решения. Если не считать Рыкова, роль их стала меньше, чем минимальной». По этой причине Сталин и его сторонники игнорировали отставки Бухарина и Томского, продолжая следовать принятому курсу. Бухарину даже не помешали выступить с докладом на торжественном собрании по случаю 5-й годовщины со дня смерти Ленина (доклад назывался «Политическое завещание Ленина»), в котором он вопреки основным положениям сталинского курса утверждал, что индустриализация должна проводиться на основе расширяющихся рыночных отношений. Этот доклад был опубликован в «Правде» и в ряде других центральных газет.