Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти

В 1934 году, обосновывая отказ от огульного осуждения российской истории и пренебрежительного отношения к российской культуре, Сталин даже подверг критике статью Фридриха Энгельса «О внешней политике русского царизма», которую собирались опубликовать в журнале «Большевик» к 20-й годовщине начала Первой мировой войны. В своем письме к членам Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 июля 1934 года Сталин постарался показать, что статья Энгельса по сути подготовила идейную почву для того, чтобы германская социал-демократия поддержала кайзера Вильгельма II в годы Первой мировой войны. Сталин указывал на ошибочность утверждений Энгельса о том, что величие России – дело рук возглавлявшей ее кучки авантюристов, что Россия является главным оплотом реакционных сил в Европе, что крушение России – это путь к освобождению Европы от капитализма. Сталин обращал внимание на то, что в изучении российской истории следует избавиться от тона политического памфлета (а именно так Сталин охарактеризовал статью Энгельса) и перейти к объективному анализу прошлого, исходя из исторических условий того времени.

Из оценок Сталина следовал вывод о том, что одной из идейно-политических основ западноевропейской социал-демократии являлась агрессивная русофобия. Он напомнил и о том, что в письмах Бебелю 1891 года основоположник марксизма призывал поддерживать усилия Германии в будущей войне против России, заявляя: «Если Россия начнет войну, – вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были» и «Победа Германии есть, стало быть, победа революции». Сталин был решительно не согласен с однозначной очернительской трактовкой дореволюционного прошлого России.

Одновременно Сталин считал, что необходимо внести изменения в освещение отечественной истории. Из школьных программ была изъята Русская история» М.Н. Покровского, изображавшая прошлое нашей страны как период беспросветного мрака и дикости. Спешно создавались новые школьные учебники истории СССР и новой истории, в которых не было места русофобии. Эти учебники были внимательно разобраны Сталиным, Ждановым и Кировым в «Замечаниях», написанных ими в начале августа 1934 года.

Вскоре был нанесен удар по нигилистическому освещению русского прошлого в советской художественной литературе. 14 ноября 1936 года было принято специальное постановление ЦК ВКП(б) «О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного, которая была поставлена на сцене Камерного театра. Поэта обвинили в клевете на русское прошлое, а через два года Д. Бедный был исключен из партии и Союза советских писателей.

В эти годы в советской художественной литературе появились романы, воспевавшие подвиги русского военно-морского флота (романы С. Н. Сергеева-Ценского, А.С. Новикова-Прибоя), славные деяния русских государей («Петр I» А. Толстого, «Дмитрий Донской» С. Бородина). На экранах страны появились киноленты, посвященные великим деятелям дореволюционной России: «Петр Первый», «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Суворов».

Давая общую оценку эстетическим взглядам Сталина, Е. Громов подчеркивает, что ему были свойственны традиционно реалистические вкусы, что довольно терпимо он относился к авангардистским поискам в поэзии (Маяковский, отчасти Пастернак), но не принимал их в живописи и музыке, а также в кино и в театре. «Чужды ему были экспериментальные решения Мейерхольда, а театр Таирова с его тягой к подчеркнутой экспрессии и условностью называл «действительно буржуазным». В то же время Сталин активно поддерживал МХАТ. По словам Е. Громова, Сталину «нравилось то художественное направление, которое в 20-30-е годы талантливо отстаивал театр на советской сцене: психологический реализм с приоритетной опорой на отечественную классику. В русле его находились и все любимые Сталиным спектакли». «Сталин питал повышенный интерес к тем художественным произведениям, в которых серьезно, но и без чрезмерной усложненности затрагивались бы социально-психологические проблемы. Зримо и конкретно удавалось это делать Художественному театру».

Сталинские вкусы во многом соответствовали эстетическим взглядам наиболее динамичной части советских людей – молодой интеллигенции, новому рабочему классу, приобщавшемуся к городской культуре крестьянству. Как и Сталину, им нравились «доходчивые» произведения, которые затрагивали острые социально-психологические проблемы, типичные для реальной жизни. Они получали удовлетворение от книг, музыки и актеров, заставлявших думать и «трогавших сердце», от картин и драматических произведений, которые были «жизненными» и «понятными». Сталин, чьи эстетические вкусы сформировались классической традицией, считал, что советские люди должны воспитываться только на таких произведениях, и сам решал, каких произведений достойны советские люди.

Тех мастеров искусства и литературы, которые занимали непартийные или даже антисоветские позиции, Сталин резко осуждал. В письме В. Билль-Белоцерковскому он критиковал «головановщину», называя позицию главного дирижера Большого театра Голованова «явлением антисоветского порядка», и пьесу М. Булгакова «Бег» тоже назвал «антисоветским явлением».

В то же время Сталин постарался создать условия для нормального творчества Булгакова и Голованова. Сталин откликнулся на письмо М. Булгакова, в котором тот жаловался на травлю, отсутствие возможности зарабатывать и писал о желании покинуть СССР. 18 апреля 1930 года он позвонил писателю и сказал: «Мы ваше письмо получили. Читали с товарищем. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А может быть, правда – вас пустить за границу? Что – мы вам очень надоели?» Булгаков ответил, что он не ожидал такого вопроса, а затем сказал: «Я очень много думал в последнее время – может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может». «Вы правы, – ответил Сталин. – Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?» «Да, я хотел бы, – ответил Булгаков. – Но я говорил об этом, и мне отказали». «А вы подайте заявление туда, – услыхал Булгаков. – Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами…» – «Да, да! Иосиф Виссарионович, мне очень нужно с вами поговорить». – «Да, нужно найти время и встретиться, обязательно. А теперь желаю вам всего хорошего». Хотя встреча Сталина с Булгаковым так и не состоялась, вопрос о трудоустройстве бедствовавшего писателя был решен: он стал ассистентом режиссера МХАТа.

Вскоре, после того как Голованов был вынужден уйти из Большого театра из-за кампании против «головановщины», Сталин лично поговорил с этим выдающимся дирижером и предложил ему возглавить коллектив великого театра. По словам А. Рыбина, Голованов отказывался: «Товарищ Сталин, я плохо себя чувствую. Это слишком для меня большая нагрузка». На что Сталин ответил: «Николай Семенович, я тоже сейчас болею, да работаю. Прошу и вас поработать. Становитесь за пульт и делайте классику классикой».