Генрих Сечкин - На грани отчаяния

- Ты, медведь, не тискай так! Ребра сломанные еле срослись! - пытался я вырваться из его железных объятий.

Да, это действительно был он. Самый первый, верный и незабываемый друг моего детства. Тот, о котором я постоянно вспоминал, мысленно переворачивая страницы своей жизни. Тот, кто плечом к плечу вместе со мной протоптал роковую тропинку к пропасти, в которой мы оба оказались. Ну конечно это был он! Это был Женька Мороз!…

Радости нашей не было предела. Уединившись на его койке вдвоем, мы принялись наперебой рассказывать друг другу обо всем пережитом за этот десяток лет. Наступил вечер. Бригады пришли с работы. А мы все никак не могли наговориться. Оказывается, наши с Морозом жизненные дороги хоть и разошлись вначале в разные стороны, но в дальнейшем шли абсолютно параллельно. Так же как и я, он был осужден в третий раз. Так же был посвящен в воры в законе. Так же принял участие в массовой резне, но только в Китойлаге на промплощадке. Пытался бежать. Попал на штрафняк в Норильск. И наконец, выбрался на эту зону.

- Мороз, я отойти хочу от воровской жизни, - поделился я с ним.

- Ты знаешь, я и сам об этом подумывал, - почесал затылок Мороз. - Но в зоне-то зачем? Срок большой. Жить как-то надо! Пахать придется. Откинешься - тогда и отходи!

- Не выйдешь тогда на свободу-то. Все время срока подматывать будут. А так, глядишь, расконвоируют! Почти как на воле жить будешь, - возразил я. - Да и зачеты пойдут!

- Зачеты еще надо заработать! Знаешь, как тут мужики пашут? Тут же прииск! Ты бывал на приисках? - поинтересовался Мороз.

- Пока не приходилось. На лесоповалах бывал, в карьерах, на рудниках, дорогу строил, а вот на прииске первый раз.

- И золота не видел?

- Только в ювелирных делах.

- Сейчас покажу! - нырнул Мороз к себе под подушку. - Пойдем на улицу, а то, не дай бог, стукач найдется, - достав кисет и сунув его в карман, позвал он меня.

Мы вышли из барака, и Мороз высыпал мне на ладонь содержимое кисета. Честно говоря, я был разочарован. Мутные желтые крохотные лепешки, скорее всего, напоминали сплюснутые капельки расплавленного и охлажденного металла. Ничего общего с благородно сияющими кольцами, цепочками и браслетами, которые мне доводилось видеть. Так, дерьмо какое-то.

- Давай на ужин! - раздался зычный голос бригадира.

Из бараков в сторону столовой потянулись угрюмые работяги.

- Сека, пойдем поклюем, - высыпал обратно в кисет свое богатство Мороз. - Как ты насчет заправки?

- Не помешает, - ответил я.

На столах стояли миски с супом. Аккуратно нарезанный хлеб располагался посередине каждого стола, рассчитанного на десять посадочных мест.

- Нам не сюда, - потащил меня Мороз в соседнюю комнату. - Ты что будешь? - спросил он меня. - Азу или жареного цыпленка?

- Если можно, шашлык на ребрышках! - с издевкой ответил я. - И еще бутылку шампанского.

- Да я не шучу, - обиделся Мороз. - В этой бендюге коммерческая жратва. За деньги. Полноту [50], конечно, на халяву кормят.

- Ресторан, что ли? - полюбопытствовал я.

- Ну вроде того!

- Мороз, я куда попал? В санаторий? В Устьвымьлаге тоже коммерческая была. Так там вместо каши картошку с котлетами давали.

- Понимаешь, Сека, тут «хозяин» головастый. Работяг не обижает. Вольную одежду носить дает. Некоторым, надежным, волосы разрешает. Деньги по зоне ходят приличные. Бесконвойники после работы на промывочных приборах металл сверхурочно моют в отработанных полигонах. Лотками. Ну и сдают в золотую кассу. Рубль - грамм. Им бабки - «хозяину» план. Такие вот дела! Шнырь, тащи нам по цыпленку! - крикнул Мороз дневальному по столовой. - И компот не забудь прихватить!

Перед отбоем я собрал сходку. Всего на зоне, включая Мороза, было одиннадцать воров в законе. Попросив «мужиков» пойти погулять или временно перейти в другой барак, мы расположились за столом. Ведущим сходки выбрали вора по кличке Крот. Несмотря на уверенные движения, решительную осанку и приятный баритон, общение с Кротом не вызывало удовольствия. Причиной тому служило его приковывавшая к себе взгляд уродливая маска. Полное отсутствие бровей и ресниц, обожженная, стянувшее все его лицо неестественно гладкая, красноватая кожа, заострившийся нос, огрызки ушей создавали впечатление общения с каким-то мутантом. Окружающие, очевидно, привыкли к экзотической личности Крота, но мне чрезвычайно трудно было постоянно отводить глаза, дабы не демонстрировать свой повышенный интерес к его неадекватной физиономии.

Вкратце обрисовав положение на тех зонах, где побывал за последнее время, и рассказав, с кем из воров встречался, я перешел к волнующей меня теме.

- Братва! - начал я. - Прошу сходку разрешить мне отход от воровской жизни. К этому решению я пришел не случайно. Очень долго и серьезно обдумывал это дело. Однажды на свободе пытался завязать сам, но не получилось.

- Какая причина отхода? - спросил Крот.

- Причин несколько. Во-первых, я осознал, сколько горя причинил своим близким, во-вторых, понял, сколько неприятностей принес посторонним людям, в-третьих, не хочу сидеть до конца своей жизни, в-четвертых, убедился, что меня ожидает после смерти, в-пятых, мне все это надоело. Я хочу нормально работать и учиться. Я хочу профессионально заниматься музыкой. Я хочу освободиться от ограничений, к которым обязывает меня воровской закон. И вообще, я хочу стать нормальным человеком.

- Значит, по твоему, урки ненормальные люди? - насторожился Крот.

- Все зависит от точки зрения. По-твоему, Крот, вполне нормальные. С точки зрения твоих и моих потерпевших - нет, - возразил я.

- Так ты что, потерпевших пожалел? - возмутился Крот.

- Да! Потому что я сам потерпевший. Потерпевший от жизни и от себя. И больше им быть не хочу.

- Ну чего ты, Крот, наезжаешь? - подал голос Мороз. - Закон разрешает добровольный отход. Давай решать конкретно!

- Хорошо! - согласился Крот. - Последний раз хочу предупредить, Сека, еще раз подумай хорошенько! Ведь обратного хода не будет. После сходки гонор твой придется себе в задницу запихать. С ворами больше так дерзко не побазаришь!

- Да все уже давно передумано! - махнул я рукой.

- Ну, тогда переходим к прениям. Рыжий, начинай!

- Мое мнение - просьбу Секи удовлетворить…

Сходка закончилась далеко за полночь, единогласно проголосовав за мой отход.

На следующее утро я бодро шагал на работу в строю работяг. Прииск представлял из себя часть долины. Верхний слой грунта был снят еще весной. Для этого всю зиму бурили специальные бурки. Способ бурения ничем не отличался от работ по прокладке трассы. Те же раскаленные ломы, те же кувалды, те же взрывы. Только целью этих взрывов являлась проходка специальных шурфов (квадратных колодцев метровой ширины и глубиной три-четыре метра). Землю оттуда вытаскивали с помощью ведра, привязанного веревкой к ручной лебедке, установленной наверху. После каждого взрыва один человек залезал в шурф и наполнял ведра грунтом, а двое других вытаскивали их на поверхность и высыпали. Весной, когда стаивал снег, вольнонаемные взрывники закладывали в шурфы аммонит. Весь поселок уводили в сопки. После этого производился массовый взрыв. Земля полигона взлетала вверх и обнажала золотоносный слой. Размельченную взрывом породу, называемую рубашкой, бульдозерами сдвигали к краям долины.