Коллективные сборники - Маршал Тухачевский

Назавтра ровно в 16.00 я доложил командующему свою разработку. Он внимательно проверил ее, одобрил и приказал оповестить весь командный состав о дне, часе и месте сбора на первое занятие.

Собрались мы в зале заседаний Военного совета, Командующий сразу же объяснил цель занятия:

– Мне важно проверить вашу подготовленность к решению практических задач. Ознакомьтесь с заданием, примите решение, оформите боевые документы. Время на выполнение… – он посмотрел на часы, что-то прикинул про себя и лишь после этого закончил фразу: – сто минут.

Разбирая результаты занятия, М. Н. Тухачевский подробно анализировал все варианты решения, давал им оценки, указывал недостатки. Потом сообщил о «кафедральном» решении и сделал общий вывод:

– У многих чувствуется недостаточная натренированность в составлении боевых документов. Предстоит серьезная работа. Авторитет командира окружного звена может держаться только на его прочных знаниях и опыте. Иного способа нет.

С этого и началась у нас систематическая командирская учеба. С руководящим составом штаба округа занятия проводили либо сам командующий, либо его заместитель И. Ф. Федько. С начальниками отделов штаба и заместителями начальников родов войск и служб занимались Фельдман и его помощник Рудинский. В учебу активно включились и работники Политуправления.

Везде шли занятия, читались лекции, проводились семинары.

Надо ли говорить, что подготовка командного состава округа резко повысилась, а это в свою очередь привело к повышению боевой готовности войск.

Так же энергично М. Н. Тухачевский принялся за налаживание противовоздушной обороны Ленинграда. Чтобы не наносить ущерба трудовой деятельности города, первое учение ПВО началось в субботу и закончилось в воскресенье. За ходом его следил С. М. Киров.

В процессе учения вскрылись серьезные недостатки. И хотя на разборе Михаил Николаевич избегал называть фамилии, многие командиры чувствовали себя неважно. Да и руководителям предприятий пришлось не легче: выяснилось, что они явно недооценивали возможности современной бомбардировочной авиации.

А Михаил Николаевич жал и жал на эту больную мозоль:

– Известно ли товарищам, что в некоторых странах Западной Европы имеются самолеты, способные нести свыше тонны бомбового груза? Известно ли, что эти страны располагают также зажигательными бомбами?

М. Н. Тухачевский требовал положить конец беспечности, призвал готовить население к работе в военных условиях.

И как всегда бывало у него, за словами последовали конкретные дела. Он лично пересмотрел систему ПВО Ленинграда, добился увеличения зенитной артиллерии, истребительной авиации, расширения сети постов ВНОС. И я не боюсь заявить здесь: в том, что Ленинградская противовоздушная оборона во время Великой Отечественной войны, вплоть до самой блокады, не пропустила ни одного самолета, есть определенная доля заслуг Михаила Николаевича. Он разработал основные ее принципы, которые в дальнейшем были, конечно, развиты.

Следующим объектом забот Тухачевского стал Карельский укрепленный район (замечу попутно, что район этот тоже сыграл немалую роль в героической обороне Ленинграда; враг так и не сумел преодолеть его). Перед первой поездкой туда командующий приказал мне сделать подробный доклад о всех особенностях этого операционного направления. На докладе присутствовали новый начальник оперативного отдела А. В. Семенов, начинж Г. X. Потапов, главный инженер УРа В. А. Яковлев, комендант УРа А. И. Кук.

Тухачевский, как обычно, внимательно, не перебивая, выслушал доклад. А когда я закончил, объявил:

– Завтра едем на местность. Прошу всех, а также начальников рекогносцировочных групп, явиться к десяти часам.

Во главе одной из таких групп поставили меня. По прибытии на место я не без волнения определил точку стояния, показал по местным предметам границы батальонного района, объяснил его тактическое назначение и перешел к секторам обстрела.

– Почему так высоко расположены огневые точки на переднем крае, особенно фронтальные? – спросил командующий.

Я доложил, что это вызвано толщиной снежного покрова.

– Если их расположить ближе к подошве и посадку сделать ниже, то в зимнее время амбразуры будут засыпаны снегом.

Михаил Николаевич молча кивнул головой. Но через минуту от него последовал новый вопрос, потом еще и еще. Для Тухачевского не существовало мелочей. Он интересовался мертвым пространством, системой и слойностью огня, расчисткой секторов обзора. Ему живо представлялась боевая обстановка, и с этой точки зрения он оценивал все элементы укрепленного района.

Мы стали откровенно побаиваться, что Тухачевский не одобрит нашей работы (лично я провел здесь три месяца летом и один зимой). Волновался и А. И. Кук, который принял от меня огневые точки и документацию.

К нашей радости, командующий ничего не забраковал в этом батальонном районе. Но и от одобрения воздержался.

Докладывая по следующим батальонным районам, я стал несколько смелей, хотя Тухачевский все чаще и чаще вносил свои поправки. В конце он спросил:

– Какие соединения предназначены для обороны УРа и полевых позиций?

Я назвал номера. Тухачевский приказал доложить их расположение внутри УРа и очень остро поставил вопрос о форсировании строительных работ, обязал нас немедленно заняться обучением войск в предназначенных для них районах.

Потапов доложил, что на текущий 1928 год округу не ассигновано для этого достаточных денежных средств, недостает рабочей силы и транспорта. Тухачевский тут же распорядился, чтобы инженеры произвели тщательные расчеты, что им конкретно требуется.

– Будем надеяться, что ни нарком, ни Сергей Миронович нам не откажут, – заключил он.

Забегая вперед, скажу: Михаил Николаевич довел это дело до конца, и один из важнейших УРов на подступах к Ленинграду очень скоро был приведен в состояние боевой готовности.

В дальнейшем мне доводилось неоднократно выезжать с Тухачевским в другие УРы, прикрывающие город. Он всегда оценивал их с позиции возможной агрессии западных государств. Причем имел в виду не только те средства борьбы, которыми эти государства уже располагали, но и те, которыми могли располагать, по крайней мере, в ближайшие три года.

При поездках на границу он неизменно интересовался также условиями сосредоточения и развертывания наших дивизий для начальных операций. Однажды мы прибыли в район, намеченный для выгрузки и сбора войск. Михаил Николаевич осмотрел станции и прилегающую местность, выслушал доклад, а потом спросил:

– Проверку с войсками здесь проводили?

– Только на картах, – ответил я.