Всеволод Гаккель - Аквариум как способ ухода за теннисным кортом

Зимой восемьдесят второго мы начали репетировать новую электрическую программу с Сашей Ляпиным и Женей Губерманом. Таким образом Сашка Кондрашкин был автоматически отставлен. Я сейчас не помню уже, где это могло быть, но у меня твердо отложилось в памяти, что это был опять ДК им. Цюрупы, но как мы туда снова попали я сейчас не могу понять. Я совершенно определенно помню, как мы репетировали песни «Сидя на красивом холме» и «Мы никогда не станем старше» и сыграли первый концерт в «Рок-клубе». Потом мы поехали в Москву, но Женька уже поехать с нами не смог. И, порепетировав один раз, мы поехали с Петей Трощенковым. Этот концерт в ДК им. Луначарского был записан и впоследствии выпущен на бутлеге под названием «Арокс и Штёр». Боб категорически отказался петь «В поле ягода навсегда», и я взял на себя смелость спеть её сам, но забыл начало одного куплета, что очень хорошо слышно на записи. Эта песня была инспирирована статьей в журнале «Ровесник», в которой песня «Strawberry Fields Forever» была переведена таким идиотским образом.

Как обычно мы остановились у Сашки Липницкого, квартира которого являла собой сплошное спальное место. Мы все спали на полу в большой комнате и, почти не выходя из дома, несколько дней смотрели видео. Это было новое развлечение. Точнее это не было таковым, поскольку мы очень серьезно смотрели всё те музыкальные фильмы, которые со времени приезда Хейны Маринуу в Ленинград, мы видеть не могли. Это были «Heroes Оf Rock-n-roll», «Woodstock», «Tommy», «Gimmie Shelter» и всевозможные концерты. В это время только появилось MTV, и мы смотрели несколько кассет с видео клипами, которые Сашка специально переписал и насобирал у друзей к нашему приезду. Насытиться и оторваться от экрана было невозможно. В то же время мы впервые, как «артисты», сходили в ресторан «Пекин», который был недалеко от Сашкиного дома, и каждый оттуда привез с собой по бутылочке «Cherry Wine». Это был волшебный напиток, на который мы все сразу подсели. Просмотры видео перемежались приходом гостей, танцами под «Stray Cats» и неизменными концертами Пети Мамонова, который пил вместе с Сашкиным братом Вовкой, и, немного протрезвляясь, веселил гостей. Потом наступал черед Валеры Лелеко, который приходил специально приготовить плов на всю компанию. Будучи вегетарианцем я пил наравне со всеми и всегда с неотвратимыми последствиями похмелья и головной боли и вместо того, чтобы бросить пить, я дал слабину и снова стал есть мясо.

По приглашению Коли Харитонова нам удалось съездить в Архангельск, где мы играли в том же ДК Строителей. Концерт был удачным, Боб в это время был освобожден от игры на гитаре и «давал артиста». Он одевал черное кимоно и совершенно немыслимые золотые «чешки», купленные в театральном магазине. На песне «Мы никогда не станем старше», инспирированной творчеством группы «Doors», он разражался монологом: «Что они сделали с нашей сестрой?…»

А потом падал ниц. Это было эффектно, правда немного смешно – он явно переигрывал. В зале оказались пенсионеры, которых это задело за живое, и они написали «телегу» в «Рок-клуб». «Рок-клуб» был очень серьезной организацией, и там все это восприняли очень ответственно. Нас вызвали на общее собрание и продёрнули. А потом решением совета на полгода лишили права на публичные выступления. Все они после подходили и извинялись, дескать у них не было выбора. Но это всё равно было глупо. В то время как чиновники от культуры праздновали победу на местечковом уровне, нам устроили всесоюзную премьеру по Центральному телевидению. Правда для этого выбрали красивую, но не самую выразительную для первого эфира песню «Четырнадцать». Мы говорили всем своим друзьям, чтобы они смотрели. Они вероятно смотрели, но потом вежливо молчали – откровения не было.

В апреле «Клуб Современной Музыки» организовал трехдневный фестиваль в Малом зале ДК им. Ленсовета, на котором выступали и Тарасов, и Чекасин, а может быть даже и Ганелин. В паузе между выступлениями на сцене появился юноша лет тринадцати-четырнадцати, который, никого не стесняясь, поднялся на сцену и стал играть на барабанах. Это всех умилило. Опять приехал Хейна из Таллинна, и после этого концерта все пошли к Жене Губерману на киносеанс. Он жил со своей матерью в коммунальной квартире в огромной пятидесятиметровой комнате, и туда пришло человек сто. Вместе с Димкой Гусевым пришёл этот мальчонка, которого звали Сережа Бугаев. Он приехал из Новороссийска учиться играть на барабанах и становиться музыкантом.

И, наверное, уже в последний день фестиваля состоялось выступление очередного Курехинского оркестра. Многие из нас на сей раз участвовали в нём и это уже было прообразом «Поп-механики». В конце выступления Боб то ли разбил гитару, то ли совершил ещё какой-то акт вандализма, что вызвало скандал – директора ДК сняли, а «Клуб Современной Музыки» прекратил свое существование.

Вскоре после этого фестиваля Галя Самсонова-Роговицкая предложила Курёхину снять сюжет про его оркестр для какой-то молодежной программы. Программы я не помню, но помню, что мы все собрались на Восстания, где мы у матери в комнате смотрели эту передачу. Всё было довольно симпатично, правда звук как обычно страдал. Это знакомство с Галей послужило началом Дюшиной семьи.

Сереже Бугаеву негде было жить и он перебивался по квартирам друзей, с которыми ему удавалось познакомиться. Таким образом, он образовался в нашем кругу людей. В это время мой брат уехал на заработки, его комната пустовала, и кто-то привел его ко мне. Также в это время у меня поселился и Петя Трощенков.

Я, наконец, принял волевое решение и ушел из Дома грампластинок. Моя начальница Ольга очень сожалела об этом и уговаривала меня не делать этого шага. Но я его всё-таки сделал, а мы с Ольгой всё равно остались друзьями на долгие годы. Я же устроился работать сторожем к Дюше в бригаду, в которой уже работал Майк. Мы сторожили два соседних объекта. Он сторожил какие-то столярные мастерские, а я сторожил Станкостроительный техникум. Майк работал сутки через трое и сидел в проходной, я же отсиживал вечер и ночь через двое суток, а когда попадало на воскресенье, то должен был отсиживать сутки. Я приходил на работу, сидел в канцелярии и читал. Когда все уходили, я закрывал дверь и искал себе место ночлега. За год работы я пытался пристроиться на ночлег в самых разных местах этого помещения. Всё зависело от погоды и отопления. Некоторые места были теплыми, но не было света и воздуха, в других ели комары. Постепенно я обзавелся своим хозяйством, у меня был чайник и раскладушка, которые я прятал в чулане за статуей Ленина. Когда наши смены совпадали, мы сидели у Майка и гоняли чаи. Когда приходили гости, а к Майку они приходили всегда, мы пили вино. Это было очень удобно, мы с Майком могли всегда договориться и подменить друг друга.