Уинстон Черчилль - Мировой кризис

Для нас нет необходимости изучать важное моральное и материальное участие, которое Соединенные Штаты приняли в общей победе, но во время мирной конференции в глазах Европы президент Вильсон пытался придать непропорционально важное значение участию Америки, бывшему в действительности или тому, которое Америка намеревалась принять в европейских делах. Побуждаемый благороднейшими мотивами, он далеко зашел за пределы тех полномочий, какими готов был облечь его американский сенат или народ и, вооруженный преувеличенным сознанием своей власти, старался склонить мир – без сомнения, для его собственного блага – на свою личную точку зрения. Это было большим несчастьем, потому что его возможности, хотя и более узкие, чем его честолюбие, были все же наиболее значительными изо всех, какие когда-либо выпадали на долю государственных деятелей. Влияние могущественной, незаинтересованной и благожелательной Америки в разрешении европейских проблем давало значительные надежды. Но это влияние по большей части было растрачено на бесплодные столкновения, на вмешательство в чужие дела, частично по собственной инициативе, частично по инициативе своих противников. Если бы президент Вильсон с самого начале действовал заодно с Ллойд-Джорджем и Клемансо, то объединенные усилия этих трех великих людей, вождей победивших народов, могли бы самым благотворным образом воздействовать на ход событий на обширной сцене европейской трагедии. Вместо этого Вильсон затратил свою энергию и исчерпал энергию их в целом ряде конфликтов, в которых лично он всегда оставался побежденным. В роли их противника он достигал гораздо более ничтожных и жалких результатов, чем те, каких он достиг бы, взяв на себя роль их товарища. Он мог вполне сделать все очень быстро и легко достижимым, но он делал все достижимым крайне медленно и с большими осложнениями. Он мог добиться соглашения, действуя тогда, когда авторитет вождей был еще силен. Он удовольствовался второразрядными решениями, когда наступили всеобщее истощение и распад авторитета. Но, как доблестный капитан, Вильсон не оставил своего корабля до конца…

Все это – дело прошлого. Рассказана история, из которой мы можем почерпнуть знания и уроки для будущего. Непропорциональность между причинами споров отдельных наций и страданий, которые вызываются этими спорами; ничтожное и жалкое вознаграждение, ожидающее тех, кто приносит великие жертвы на полях сражений; мимолетные успехи войны; медленное, занимающее долгие годы восстановление; страшный риск, которому люди так стойко подвергают свою жизнь; на волоске от гибели, почти на пороге смерти – случайности, позволяющие стольким людям остаться в живых, – все это вместе взятое должно было бы сделать вопрос о предотвращении войны в будущем самым животрепещущим вопросом для всего человечества. Во всяком случае, теперь с войны сорвано все ее очарование, рассеян весь ее ореол. Никогда уже больше Александр, Цезарь или Наполеон не поведут своих армий в бой; никогда больше, сидя верхом на коне, не будут делить все опасности своих солдат и решать судьбы империй несколькими словами и жестами в течение немногих часов. В будущем они будут сидеть, окруженные чиновниками, в безопасности, спокойствии и скуке правительственных учреждений, тогда как всевозможные орудия будут по телефону убивать, давить и душить десятки и сотни тысяч людей на полях сражений.

В дальнейшем соревнование этого рода приведет, быть может, к убийству женщин, детей, к уничтожению гражданского населения вообще, и победа достанется тому герою, который сумеет тщательно организовать эту бойню в самом широком масштабе.

История показывает, что война – удел человеческой расы. За исключением только кратких и случайных перерывов, на земле никогда не было мира. Когда история еще не начиналась, земля была полна убийственных распрей. Но современное развитие войны требует от нас особенно строгого и внимательного отношения.

Вплоть до настоящего времени способы уничтожения, которыми располагал человек, не соответствовали его свирепости. Взаимное истребление было невозможно в каменном веке. Нельзя много сделать с одной неуклюжей дубиной в руках. К тому же люди были расселены так редко и прятались так хорошо, что найти их было трудно. Бегали же они так быстро, что поймать их было нелегко. Человеческие ноги могли покрывать только определенное пространство в день. Как ни сильно было в человеке желание уничтожать себе подобных, в его распоряжении было только очень ограниченное поле деятельности, и достигнуть каких-нибудь значительных результатов в этом направлении было невозможно. А тем временем ему нужно было и жить, добывать себе пищу охотой и спать. Таким образом, сила жизни всегда перевешивала силу смерти, и постепенно возникали племена, деревни, государства.

Тогда стремление к уничтожению себе подобных вошло в новую фазу. Война сделалась коллективным предприятием. Были проложены дороги, облегчавшие передвижение большого количества людей. Были организованы армии. Были усовершенствованы орудия истребления человеческого рода. В частности, использование металла и, главным образом, стали для прободения и рубки человеческого тела открывало в этом направлении широкое поле деятельности. Луки и стрелы, пращи, колесницы, лошади и слоны оказывались большим подспорьем. Но тут опять явились препятствия. Правительства не были достаточно надежны. В армиях возникали частые внутренние разногласия. Было трудно прокормить большое количество людей, сконцентрированных в одном месте, и в связи с этим эффективность усилий, направленных на истребление человеческих жизней, наталкивалась на большие затруднения. Их тормозила далеко еще не совершенная организация дела. И опять, таким образом, чаша весов жизни перетягивала смерть. Мир продолжал быстро двигаться вперед, а человеческое общество вступило в новую, значительно более сложную фазу.

Только на заре XX в. нашей эры война фактически заняла первое место в ряду причин уничтожения человечества. Человечество организовалось в великие государства и империи, национальное движение способствовало пробуждению коллективного сознания масс, и в результате стало возможным истребление людей в таком масштабе, о каком до тех пор не имели никакого представления. Все благороднейшие способности отдельных личностей соединились вместе для того, чтобы повысить разрушительную силу масс. Хорошая финансовая организация, ресурсы мирового кредита и мировой торговли, накопление громадных избыточных капиталов сделали возможным направлять в течение долгого времени всю энергию целых народов на дело разрушения. Демократические учреждения были выразителями воли миллионов. Распространение образования не только позволяло каждому понять причину этих столкновений, но и превращало каждого в послушное орудие борьбы. Пресса являлась орудием объединения мнений и взаимного поощрения в борьбе; религия, осторожно избегая конфликта по основным догматам веры, предлагала свое утешение и ободрение во всех формах и для всех воюющих. Наконец, наука раскрыла свои сокровища и свои тайны в ответ на отчаянные требования людей и дала им в руки орудия и аппараты, имевшие почти решающее действие.