Сергей Беляков - Прелюбодей мыслей, или Виктор Суворов туда и обратно

Есть такой штамп: эффект разорвавшейся бомбы. Из всех штампов штамп, и все-таки я позволю себе его повторить. Именно разорвавшейся бомбы, причем бомбы термоядерной! Взрыв этот превратил сотни монографий, диссертаций, тысячи статей о причинах Второй мировой, о разгроме 1941-го, о начале Великой Отечественной войны в груду макулатуры. Это естественно, новая теория отвергает устаревшие представления, отбрасывает концепции, не способные дать более логичное, непротиворечивое объяснение. “Ледокол” превратил старую и уже порядком обмусоленную тему в едва ли не самую актуальную в новейшей российской истории. Старая гвардия советских военных историков попыталась было дать бой выскочке, но не тут-то было. Оказалось, что наши профессора да академики в большинстве своем давно уже разучились спорить. Вместо того чтобы с аргументами в руках доказывать свою правоту, они стали ругаться: “Этот Резун обыкновенный предатель”, “выскочка”, “у него нет диплома истфака”, “у него нет доступа к архивам”. Ссылки не даю, читайте антисуворовские сочинения М. Гареева, В. Анфилова, Д. Волкогонова, В. Волкова, Ю. Горькова и др. Найдете там и не такие выражения. Иные историки вообще решили, что Суворов — это секретный проект ЦРУ, а человека по имени Владимир Резун в природе не существует. На упрек в отсутствии ссылок на архивные источники возразим: если у господ академиков доступ к этим источникам есть, то почему же они им не воспользуются? Со ссылками на архивные документы можно было бы опровергнуть теорию Виктора Суворова, которая базируется на источниках опубликованных. Раз не используют, рискну предположить, что теория Суворова им и не противоречит. Более того, те документы, что все же были рассекречены, свидетельствуют не против теории Суворова, а в ее пользу. Что до остального, то замечу, что подменять аргументы возгласами: “А ты кто такой?!” — нелепо.

К сожалению, наши заслуженные ученые мужи (за немногими исключениями) к спору оказались не готовы. Это и не мудрено. Ведь в академической исторической науке дела обстоят как в армии. В армии старший сержант, как правило, умнее сержанта младшего, старший прапорщик (всегда!) умнее просто прапорщика. Если какой-нибудь “дух” или “слоник” решит показать, что он умнее прапорщика, “дембеля” или простого “деда”, то как минимум многих зубов недосчитается, а может и инвалидом на всю жизнь остаться. В науке тоже со старшим лучше не спорить. Дороже обойдется. Поэтому профессор здесь обычно “умнее” доцента, а доцент “умнее” ассистента. Ум же академика оспаривать и вовсе не следует. Один знакомый кандидат наук сказал мне как-то: “С академиком не больно-то поспоришь”. Вот и не спорили. Хуже всего от этого пришлось самим академикам. Если чемпион мира перестанет тренироваться, а станет каждый день пить пиво, следующий чемпионат он проиграет. Если тяжелоатлет перестанет “качаться”, то его мышцы начнут атрофироваться, один жир останется. Если с ученым уже много лет никто не спорил, если сам он давно забыл, что такое научная дискуссия, если оппонента он привык воспринимать как личного врага, то ученым он быть перестал. Более того, спор с компетентным человеком он неминуемо проиграет. Так и случилось с нашими академиками. Не помогли им даже ссылки на фальсифицированные документы (этим не брезговал академик Анфилов). На помощь призвали было израильского историка Габриэля Городецкого, пустили его во все архивы (даже в архив ГРУ!), снабдили консультантами. Без толку. Написанная Городецким книга “Миф Ледокола” — яркий пример творческой импотенции. Судя по всему, Городецкий даже русский язык не очень хорошо знал. По крайней мере, вместо того чтобы пользоваться драгоценными архивными документами, Городецкий штудировал старые английские и американские монографии (на них, а не на документы он в основном и ссылается). Ничего не опроверг Габриэль Городецкий, только изрядно опозорился: специалист по истории дипломатической, он оказался беспомощен в истории военной. Потом, правда, появилось насколько “антисуворовских” книжек, но все они страдали одним и тем же недостатком: авторы ловили Виктора Суворова на мелочах, на том, что он передергивает факты, на отдельных ошибках и неточностях, но ни опровергнуть его теорию, ни создать собственную “конкурентоспособную” концепцию они не смогли. К тому же, если уж на то пошло, любого из этих критиков можно поймать на схожих ошибках, на передергивании фактов и т.п.

Шло время, у Суворова появились сторонники и в научной среде (не среди академиков, конечно, но среди кандидатов наук они есть). Суворов выпустил в качестве приложения к “Ледоколу” “День М” и “Последнюю республику”. Что произошло с Виктором Суворовым в дальнейшем, точно не знает никто. Вдруг одно за другим из-под пера автора “Аквариума” стали появляться довольно сомнительные вещи: “Очищение” (Сталин правильно сделал, что перестрелял высший комсостав Красной армии), “Самоубийство” (вермахт был слабой, плохо вооруженной армией, а сами немцы вообще воевать не умели), “Тень победы” (маршал Жуков был не выдающимся полководцем, а тупицей, дураком, хвастуном и вором). В чем же дело? Что это вдруг нашло на автора “Ледокола”?

Утверждать не берусь, чужая душа — потемки, но предположить попробую. Да, после “Аквариума”, “Ледокола” и “Дня М” Виктор Суворов стал богат, известен всему миру. Но запросы человека, как нам известно благодаря Марксу, имеют свойство беспрерывно расти. Тема была в значительной степени исчерпана, а потребность выпускать бестселлеры и получать за них гонорары осталась. И тогда Виктор Суворов стал импровизировать. Теория Виктора Суворова, принесшая своему автору мировую славу, разоблачила миф о неготовности Советского Союза к войне. Разоблачение мифов Суворов и решил, видимо, сделать своей специальностью, превращаясь из историка в бестселлермахера. С тех пор Суворов много преуспел на сей ниве. Он разоблачил “миф” о сталинских репрессиях (“Очищение”), “миф” о военной мощи Германии (“Самоубийство”), приступил к развенчанию “мифа” о Жукове (“Тень победы”).

И вот автор “Ледокола” выпустил вторую часть задуманной им антижуковской трилогии. Если коротко, то ее содержание можно свести к следующему: Георгий Константинович Жуков никакой не герой, не великий полководец. Он не спасал Ленинград в сентябре 1941-го, не разрабатывал операцию по окружению армии Паулюса, он вообще ничего не знал, не умел, ни в чем не разбирался, был обыкновенным сталинским холуем, который только людей к стенке ставить умел. А вот Сталин был истинно великим человеком, и секрет его величия (как мы знаем, кстати, в том числе из “Очищения”) в умении разбираться в людях и вытекающей из этого умения правильной кадровой политике.