Илья Зданевич - Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 1. Выступления, статьи, манифесты

И всё же 1912 г. был для Зданевича лишь стартом, лишь пробой сил перед массированным демаршем 1913-го. В самом конце года он возвращается в Тифлис из Петербурга, с тем чтобы раздобыть работы Пиросмани для готовящейся новой выставки «Мишень». Но перед этим, по-видимому, достаточно долго живёт в Москве, где деятельно работает над книгой, посвящённой творчеству Ларионова и Гончаровой. Часто цитируемую фразу из письма Ильи Зданевича к Ле-Дантю: «Кроме того написал монографию о Ларионове и Гончаровой. Монография пустая, пустые похвалы, пойдёт под псевдонимом. Хотя доверять особенно нельзя, но авось хоть рублей 50–70 заработаю» [22] ОРГРМ. Ф. 135.Д.5. Л. 2. , – не следует принимать дословно, на веру. Для Зданевича издание этой монографии – пусть и под псевдонимом, который, впрочем, раскрывается не так сложно [23] «Эганбюри» – латинская транслитерация «Зданевичу», скорее всего, пришедшая на ум автору при взгляде на конверт присланного ему письма. «Эли» – французская версия имени Илья. Многочисленные варианты написания этого псевдонима часто встречаются в рукописях Зданевича 1913 г. и которым он пользовался и в дальнейшем, – было событием, безусловно, значительным, если не эпохальным, и попытка свести всё к получению 50–70 рублей отдаёт явной неискренностью.

Написанная им монография небезынтересна с нескольких точек зрения. Однако наиболее, может быть, важным в этой книге остаётся заявленная с первых же страниц авторская концепция, категорически отвергающая европеизацию в качестве прогрессивной модели развития отечественного искусства, подчёркивающая самобытность русской культуры, идеализирующая допетровское национальное искусство, которое, по мнению Зданевича, в отличие от города, сохранилось в русской деревне. «Заметим, – пишет Зданевич, – что русская деревня значительно культурней русского города. Правда, город – средоточие внешней цивилизации и умственных сил страны, но если говорить о культуре как самобытном духовном богатстве, её больше в деревне, и доказательство этого в том, что деревенское искусство стояло выше городского и стоит вот уже два века» [24] Эли Эганбюри. Наталия Гончарова. Михаил Ларионов. М.: Ц.А. Мюнстер, 1913. С. 9. . Несколько неожиданный взгляд на вещи для человека, исповедующего идеи футуризма и претендующего на роль его главного идеолога!

Знаменитый скандальный диспут, приуроченный к открытию выставки «Мишень» (март 1913 г.) был первой крупной совместной публичной акцией Ларионова, выступавшего в качестве его инициатора и ведущего, и Зданевича. Диспуту предшествовала деятельная переписка его участников. Примечательно, что в своих письмах-открытках Ларионов просил Зданевича читать не только о футуризме, но и о своём собственном детище – лучизме [25] См. письмо М.Ф. Ларионова И.М. Зданевичу от 4 марта 1913 г. // ОРГРМ.Ф. 177. Д. 88. Л. 1-1об. . Однако Зданевич настоял на том, чтобы его доклад был посвящён исключительно футуризму, и отказался «читать сразу о футуризме и лучизме», мотивируя свой отказ тем, что «это разобьёт цельность доклада. Количество материала совсем неодинаково, совместить эти два предмета нельзя и, наконец, придётся переделывать весь доклад, чего не могу» [26] Письмо И.М. Зданевича М.Ф. Ларионову от 8 марта 1913 г.//ОР ГРМ. Ф. 177. Д. 50. Л. 8об. . Представляется, однако, что дело было совсем не в том, что пришлось бы переделывать доклад, а в том, что Зданевич, уверенный в скандальном успехе своего выступления («Мой доклад должен быть помещён последним, т к. после него не будут слушать», – заверяет он Ларионова в том же письме [27] Там же. Л. 9об. ), не хотел ни с кем делить успех.

И успех, и скандал действительно не заставили себя ждать. Описание всего того, что произошло на диспуте в Москве, в Политехническом музее, 23 марта 1913 г. и чему причиной в самом деле стало выступление Зданевича, сохранилось и в публикуемом в настоящем издании его письме матери, и в многочисленных газетных заметках. Зданевич был упоён победой, счастлив и горд: «Я начал эпоху. Скандалом доволен, ибо это необходимая реклама, – написал он сразу же после этого В.К. Зданевич. – Имя – Зданевич – теперь известно всей Москве. Тем самым заложен фундамент для строительства и побед» [28] Письмо И.М. Зданевича В.К. Зданевич (26–28 марта 1913) //ОР ГРМ. Ф. 177. Д. 50. Л. 21об. .

В своём докладе Зданевич достаточно последовательно и подробно излагает историю, основные принципы и постулаты итальянского футуризма, часто приводя цитаты и из Первого манифеста футуристов, и из последовавших за ним (в частности, очень близко к тексту – манифеста Маринетти «Убьём лунный свет», опубликованного в 1909 г.). Доклад, в сущности, переносил идеи, тезисы и самую энергию футуризма на российскую почву в «чистом», практически не модифицированном виде. Однако там, где Маринетти всё же обходился умозрительными заявлениями, Зданевич вновь пошёл на огрубление, «принижение» и откровенную, заведомую скандализацию метафоры («американский башмак прекраснее Венеры Милосской» [29] Ср. с его словами, прозвучавшими годом раньше, в выступлении 1912 г. на диспуте «Союза молодёжи»: «И по-моему, пара ботинок, да, обыкновенная пара ботинок, – современных – дороже и выше и полезней всех Леонардо да Винчи вместе взятых». ) – и к тому же решился на то, чтобы вообще лишить её какого бы то ни было метафорического смысла, демонстрируя диапозитив с изображением Венеры и размахивая одолженным у своего товарища Бориса Лопатинского [30] Борис Львович Лопатинский (1881 – после 1946) – художник, педагог, член Кавказского общества поощрения изящных искусств. Преподавал в Тифлисской школе живописи и скульптуры. “Vera Shoe”. Этот эпизод напрашивается на обобщение, словно иллюстрируя два подхода к внедрению новаторских идей в массовое сознание: вполне европейский, цивилизованный, не выходящий за пределы отвлечённого мышления – и российский, «весомый, грубый, зримый», лишённый каких-либо сантиментов и заключавший в себе прежде всего «анархическое бунтарство», по утверждению одного из современников [31] Лившиц Б.К. Полутораглазый стрелец: Стихотворения, переводы, воспоминания. Л.: Сов. писатель, 1989. С. 478. .

Идея объявления нового направления – всёчества – возникает сразу же после диспута «Мишени», той же весной 1913 г., когда Зданевич, незадолго до своего доклада о футуризме, прочитанного 7(20) апреля в Петербурге, в Тенишевском зале, написал следующие слова: «Между прочим я заявлю: нынешний вечер будучи для вас первым вечером футуризма для нас последний, ибо футуризм нам был нужен лишь для преодоления авторитетов и для возврата к востоку. Мы основываем новое направление – ВСЕЧЕСТВО, имя, которое вскоре станет знаменитым и славным. Всёчество – наше национальное течение, и мы сумеем поднять наше искусство на великую высоту. О всёчестве и всёках сообщу в следующем письме» [32] ОР ГРМ. Ф. 177. Д. 50. Л. 26об. – 27. Приведённый текст Зданевич сначала хотел включить в письмо, адресованное М.Ф. Ларионову, но затем, видимо, решил раньше времени не предавать огласке идею всёчества и вычеркнул его. В вычеркнутом виде этот текст сохранился в черновом варианте письма. .