Дин Котов - Раньше и сейчас. Читательский дневник №3

Беспечный обыватель не поймёт,
Скупец всё так же собирает злато,
Но только каждого так скоро ждёт
За все его дела великая расплата.

Не знают, где спасения искать,
И мимо «тесных врат» проходят торопливо…
Но ищут что поесть и поболтать,
А в суевериях берут и знания, и силу.

Я думаю, нашёл он «тесные врата»,
Идя путём «корявым» и тернистым…
Уж больно правильно слова
Из уст его звучат Евангелием чистым!

Так жаль, что в жизни он остался одинок:
Искал, бежал, в бреду метался…
И за компанию из всех друзей никто
Идти за ним никак и не собрался…

Прошла по парку… Здесь ходил сам Пушкин
С своей женой – Натальей молодой
Под шапкой лип и лиственниц высоких
Канала вдоль, над чистою водой,
Сейчас заросшею высокою травой,
А ранее, быть может, превосходных.

Прошло уж 200 лет, но гений не стареет,
Его стихи достигнут тех ушей,
Кто русским языком гордится, душу греет,
Кто рифму создавать и сам умеет.

Тянусь к тебе душой как к другу,
Не умершему, будто бы живому.
Слова звучат с прибоем глухо
Когда с волненьем открываю снова
Любимый том на крымском берегу.

Не расставался с книгой днями,
И вдруг однажды со страниц
Ты сходишь и садишься рядом
И смотришь, голову склонив
К простой тетради, где пишу я
Корявым почерком стихи
Как ты, похожим чётким метром
Под шёпот волн и шум волны.

А ночью у кровати – томик,
И ты тихонько снова ждёшь,
Когда его открою снова,
И вдруг ты снова оживёшь!

Пойму, как ты любил и ненавидел,
Страдал, мечтал и воевал,
Бежал от света в тихую обитель,
В пустынный сад скрывался иногда…
Всё для того, чтобы оставить
Потомкам «вечные» стихи.
Читаю книгу… Саша рядом!
Пусть Бог тебя благословит!

В истории России – чудо века:
Вот двери настежь распахнёт
Книгохранилище – библиотека
Впервые в Питере вас ждёт!

Поэту будущему лишь пятнадцать,
И он не знает, что потом
Его труды на главных полках
Поставят там за томом том.

Ни Батюшков, и ни Жуковский,
А Пушкин всем с рождения знаком,
Не знает даже Император толком,
Пока не ведает о том.

Он шлёт опального поэта
Сначала в ссылку на Кавказ,
Но по болезни (иль по блату?)
Он в Крым отправился тотчас.

В дорогах, там в уединенье,
Вдали от светской суеты
Он пишет много, вдохновенно
Свои напевные стихи.

История умеет делать выбор:
Кого вознесть, кого и умалить —
Пусть будет так! Ведь не смогли мы
Его прекрасную поэзию забыть!

Морочат голову нам греческие мифы
И привлекают пылкими страстями,
Такие чувства, как и человечьи,
Героев всех, хоть были те богами.

Неинтересно! Слово «Бог» священно.
А похотливый Зевс – ну что за бог?
Все мерзкие и низменные чувства
Воспеть старался каждый, кто как мог,

Украсить грех весь ореолом милым…
Культура греков – это же разврат!
Где чистота и праведности сила?
Где вера христианская в делах?

Зачем же жрицу воспевать, богиню,
Весь образ жизни их – бедлам!
Бог не потерпит, разобьёт твердыни,
Что он и сделал – уничтожил храм!

В конце войны взорвали виллу:
Исчез тот дом и милый уголок,
Богов античных статуи разбиты
И только веет с поля ветерок…

«Творцам» желаю я, пока не поздно,
Скорей покаяться, ведь кара уж дана,
Припасть к ногам Христа и поклониться,
Чтоб не попасть в немилость у Отца.

И дело худо, если в жизни не успели:
Ведь в заблуждение они вводили люд:
Вместо того, чтоб на Христа глядели,
Народа взгляд они перевели на блуд!