А. Владимирович - Магия Джона Диксона Карра. Серия «Пестрая лента»

Уже в следующем году выходит очередной его роман «Логово ведьмы» ( Hag’s Nook , 1933), в котором автор представляет на суд читателей нового детектива знаменитого доктора Гидеона Фелла. В целом атмосфера этого романа мало чем отличается от детективов с Бенколеном, сохраняя европейские черты: семейное проклятие, древняя рукопись, разрушенная тюрьма, злая ведьма и, конечно, невероятное преступление. На смену удалому Анри Бенколену приходит детектив, внешне напоминающий Гилберта Кийта Честертона, знаменитого автора рассказов об отце Брауне.

Для убийства профессора Гримо, а позже – равно невероятного преступления на Калиостро-стрит, подойдут самые фантастические определения. И для этого есть все основания. Те из друзей доктора Фелла, кто любит загадочные ситуации, не смогут найти в своих записных книжках более жуткой истории. Итак, дано: совершены два убийства, причем таким образом, что убийца должен быть не только невидимкой, но еще и легче воздуха. Согласно показаниям свидетелей, этот убийца расправился со своей первой жертвой и буквально испарился. Затем он совершил второе убийство посреди пустынной улицы, в обоих концах которой находились прохожие, но ни одна живая дуга не видела его, а на снегу не осталось отпечатков его ног.

Естественно, старший полицейский офицер Хедли никогда не верил в колдовство или привидения. И он был прав – не считая тех чудес, которые в нужный момент получали вполне земное объяснение. Но кое-кто уже начинал задумываться: а не является ли таинственная фигура, участвующая в этом деле, призраком, бесплотной оболочкой? Им начинало казаться, если снять с него шляпу, черное пальто и детскую карнавальную маску, то под ними ничего не окажется, как у Человека-невидимки из знаменитого романа Герберта Уэллса.

Выше было использовано выражение «согласно показаниям свидетелей». Нам следует быть очень осторожными в отношении этих показаний, особенно, если они получены не из первых уст. И в этом деле читатель в самом начале должен быть поставлен в известность, на чьи показания он может абсолютно положиться, дабы избежать ненужных заблуждений. Так сказать, должно быть заранее известие, что кто-то говорит правду – иначе не будет настоящей тайны, да и самой повести.

Таким образом, необходимо сообщить, что мистер Стюарт Миллз, секретарь профессора Гримо, не лгал, ничего не убавил и не прибавил от себя, а описал все события именно так, как он их видел. Также необходимо отметить, что трое независимых друг от друга свидетелей на Калиостро-стрит (господа Шорт, Блэквин и полицейский констебль Уизерс) говорят чистую правду.

В силу этих обстоятельств одно из событий, предшествующих преступлению, должно быть освещено более подробно. Это была заявка, толчок ко всем последующим событиям. Мы пересказываем его по записям доктора Фелла так, как мистер Стюарт Миллз описывал его самому доктору и старшему полицейскому инспектору Хедли.

Это случилось за три дня до убийства, в среду вечером, шестого февраля 193… года, в отдельном кабинете «Уорвикской таверны» на Мьюзеум-стрит. Доктор Шарль Берне Гримо жил в Англии около тридцати лет и говорил по-английски без акцента. За исключением живой жестикуляции, когда он бывал возбужден, и привычки носить старомодную черную шляпу и черный галстук на резинке, доктор казался большим англичанином, чем его друзья. Никому не было известно о годах его молодости. Он был состоятельным человеком, но продолжал преподавать, выступать с лекциями и писать статьи. Но последним он занимался мало, а кроме того, исправлял какую-то общественную должность в Британском музее, которая открывала ему доступ к тому, что он называл «манускриптами по прикладной магии» «Прикладная магия» была его страстным увлечением, и на ней он создал себе научный капитал: любая чертовщинa – от вампиров до «черной мессы» – вызывала его живейший интерес. Но в итоге, за все свои труды в этой области он получил пулю в грудь.

Он был рассудительным человеком. Сверлящий взгляд, манера говорить быстро и таким образом, что слова, казалось, сами, без участия губ, выскакивали из горла, смех сквозь зубы. Среднего роста, с мощным торсом, физически очень сильный. Все в округе Музея знали его черную бороду, чечевицы пенсне, прямую спину и семенящую походку.

Профессор жил в массивном старом доме на западной стороне Рассел-сквер. Вместе с ним проживали его дочь Розетта, экономка мадам Дюмон, секретарь Стюарт Миллз и разорившийся экс-учитель по фамилии Дрэймен, которого Гримо держал в качестве помощника в своей библиотеке.

Но настоящей компанией Шарля Гримо были члены своеобразного клуба, учрежденного в «Уорвикской таверне» на Мьюзеум-стрит. Друзья собирались четыре-пять раз в неделю в отдельном кабинете, зарезервированном специально для них. Хотя кабинет и не являлся официально отдельным, случайные посетители не осмеливались заходить в него, если только не были специально приглашены. Завсегдатаями клуба были: шумный и лысый коротышка Петтис, знаток историй о привидениях, Мэнгэн, газетчик, и Барнэби, художник. Руководителем и душой компании был профессор Гримо.

Почти каждый вечер (кроме субботы и воскресенья) Гримо отправлялся в «Уорвикскую таверну» в сопровождении Стюарта Миллза. Там с кружкой горячего грога в руке он садился в свое любимое кресло, чтобы уже весь вечер не вставать из него. По словам Миллза, споры часто бывали жаркими, хотя никто, Кроме Петтиса и Барнэби, никогда не давал бой профессору всерьез. Несмотря на свою интеллигентность, он был страстной натурой. Обычно они просто слушали его неисчерпаемые истории о колдовстве – настоящем или поддельном, когда простаков дурачат мистификациями. Сам по-детски обожал запутанные истории и, поведав очередное предание о средневековом колдовстве, в резюме кратко разоблачал его тайны, как автор детективного романа. Друзья наслаждались атмосферой таких собраний, напоминающих старомодные вечера в провинциальной гостиной. Это продолжалось вплоть до вечера шестого февраля, когда ужасное предзнаменование ворвалось в их круг неожиданно, как порыв ветра, распахивающего дверь.

– В тот вечер дул порывистый ветер, – рассказывал Миллз, – и обещали снегопад.

Кроме самого Миллза и Гримо, у камина сидели Петтис, Мэнгэн и Барнэби. Профессор Гримо, дымя сигарой и жестикулируя, излагал легенду о вампирах.

– Откровенно говоря, – сказал Петтис, – меня удивляет ваше отношение к этому вопросу. Сейчас я читаю книгу историй о привидениях, которых на самом деле, разумеется, не было. Тем не менее, я сам верю в привидения. А вы, специалист по всем этим загадочным явлениям, не верите ни одному из фактов, О которых сами же нам рассказываете… Это все равно как если бы издатель «Британской Энциклопедии» написал в предисловии, что не ручается за достоверность статей.