Гийом Аполлинер - Критика поэтов. Статьи Гийома Аполлинера об искусстве

В зале 13 мы видим: Купальщиц Вейзе; в этой красивой картине чувствуется прямое влияние Сезанна. Тем не менее, Вейзе имеет индивидуальность, уже себя показавшую. Он резонно предаётся поискам композиции. Неестественный ориентализм Манцана уже снискал себе очень большой успех… Между тем, нет ничего более вульгарного, более фальшивого, чем эти панно, декорированные не красками, а этим воском для запечатывания, металлических цветов, которым пользуются молодые девушки. Эта имитированная пастозность Англада, эта виртуозность, которая никогда не станет стилем, говорит мне, что здесь нет ничего путного! Вот картины Тристана Клингзора, изысканными и утончёнными поэмами которого я восхищаюсь бесконечно.

В зале 15 повешены, украшенные чёрным крепом, несколько картин Лемпрёра, умершего в прошлом году. Этот художник, чей талант был значительным, я знал его в коллеже, где он был старшим по курсу. Я снова вижу его, рисующего безостановочно, особенно солдат: альпийских стрелков. Я рассматриваю эту посмертную выставку не без эмоций. Одно полотно, блистательное и весёлое, написанное на скачках, особенно останавливает моё внимание. Жазинский, вдохновляемый китайцами, персами, индусами и ацтеками, ещё не расстался со Школой византийского обновления , о которой я собираюсь говорить. Большое декоративное панно Брунеллески изумляет своей незначительностью. Оно говорит о большой претенциозности и об отсутствии знания.

После Нивулье, мы переходим к Прусковскому, он интеллигентный, одухотворённый, но в его духе нет ничего французского. Хосе Габорио пристально смотрел на Историю Психеи , выставленную Морисом Дени в Осеннем салоне два года назад. Шатров бесстыдным образом подражает Одилону Редону. Воло, Жорден этого салона, выставляет огромных обнажённых.

Влияние Андре Дерена чувствуется в зале 16 в картинах Экерта. Я люблю серьёзные и простые картины Бланше. Он выставляет работу Пляж с обнажённой женщиной , в которой мы ощущаем истинный и неповерхностный художественный талант. Его Пейзаж очень красив. Два другие его полотна одинаково интересны, и в них проявлено, прежде всего, влияние Мориса Дени. Ж. Кротти принял пуантилистскую теорию не для того, чтобы получить чистые тона, а только для того, чтобы выделиться, чтобы придать шик своим работам. Марино пребывает в поиске декоративных эффектов. Упомянем Пьера Дюмона, очень скверных обнажённых Дюшана, Кончаловского, который пишет ударами сапог, Левицкую, её картина, на которой изображена обнажённая пара, танцующая в парке, довольно радостная, и перейдём к Школе византийского обновления , сформированной тремя художниками, вернее, тремя ремесленниками, двумя мужчинами и одной женщиной: Бойчук, Касперович и мадмуазель Сеньо. Амбиция этих художников заключается в том, чтобы сохранять неизменными традиции религиозной живописи Малороссии.

Они вполне преуспели в этом своём стремлении, и их совершенно законченные, хорошо написанные картины являют собой совершенную византологию. Они точно так же применяли своё искусство к более современным маленьким картинам: Пасущая гусей, Архитектор, Любительница чтения, Идиллия и т. д. Беда в том, что, охотно доверившись стилизации, они ещё не настолько умелые, чтобы приладить к ней современного персонажа, и, несмотря на их добрую волю, когда они пишут господина в манишке, вся византология исчезает, и остаётся только немного неуклюжая живопись малороссов, которым необходимо изучить современную живопись, совершенно отличную и более трудную, в целом, чем живопись позолоченных икон украинских соборов.

Эта Школа византийского обновления включала в себя гораздо больше последователей.

Известное их число составляют сейчас секту диссидентов, несовершенные работы которых были помещены рядом с каноническими работами, исполнением которых ведает господин Бойчук.

Несколько византийских картин (православных и раскольничьих) были выставлены в зале 17, где также можно видеть рисунки и картины Рикардо Флореса. Франсис Журден прислал, среди прочих полотен, натюрморт, представляющий собой стол и кувшин, в котором стоят цветы, тонко гармонизированный художественными изделиями в японском стиле, которыми украшен задний план картины. Есть также лесная чаща с ручьём, в котором женщина и девочка, уже полураздетые, собираются искупаться.

Продолжим обозревать километры живописи.

Прежде чем продолжить нашу прогулку вдоль этих бесконечных аллей, украшенных картинами, которые называются Салон независимых, побудем ещё немного времени в этом зале 17, одном из самых интересных на этой выставке.

Жак Бло выставляет полотно, преизливающееся лиричной радостью. Лето, и вот море. Барки, суда, сады, спускающиеся до побережья, отовсюду бегут молодые женщины, обнажённые девочки – наяды или дриады – они бросаются в море и плещутся в нём, заставляя фонтанировать эту пену, всегда готовую произвести божественное и новое тело Афродиты. Господин Бло выставляет ещё прекрасный портрет дамы в белом платье с хризантемами в большой голубой фарфоровой вазе, картина Материнство , розовая и свежая с любопытными исследованиями выражения лица ребёнка и соблазнительный букет, помещённый на тумбу из гранатового велюра перед задним планом картины, составленным персидским ковром.

Луи Сю выставляет два натюрморта, очень декоративных, особенно тот, что с японским веером, и портреты современных женщин; живопись немного чувственная, но также немного поверхностная. Цветные гравюры мадмуазель Кругликовой в числе самых прекрасных из тех, что делают в наши дни. Выставка картин Форнеро приличная. Картина Ниши забавная. Собрание картин выдержано в немного мрачных тонах с усилием, направленным на то, чтобы придать радости этим картинам. Здесь чувствуется влияние Пишо. Единственное различие происходит оттого, что Пишо пишет маленькие фигуры, а Форнеро, прежде всего, натюрморты. Также у Форнеро больше виртуозности. Но Пишо более чувствительный.

Господин Хосе Габорио, больше Хосе, чем Габорио, правильно поступил бы, если бы отказался от живописи, и занялся написанием полицейских романов, как сделал его однофамилец, работы которого бесконечно нравились Бисмарку.

Окинем взглядом наивные композиции Пишо, каталанский Тернис, чьи образины – по слову Луи XIV – далеки от того, чтобы быть столь же экспрессивными, как у этого фламандского художника. Оставим без внимания зал 18, который мы уже исследовали в первый день.