Сергей Синякин - За несколько лет до миллениума

Повесть «Чушь собачья» насквозь аллегорична: ведь дело не в том, что человек собакой служит. Оглянитесь, жизнь вокруг собачья и все мы живем собаками, даже если нам служат такие, как Ратмир!

Он автор манифестов партии национал-лингвистов. Каждый манифест – законченное литературное произведение, посвященное языку и его роли в политике, в истории и в нашей жизни.

Но есть форма, в которой Лукин настоящий король – это рассказ. Как и полагается Мастеру Лукин ставит точку, когда заканчивается мысль. А самое главное – он не начинает рассказа, пока эта мысль не появится и не оформится в его голове.

Как всякий веселый писатель, Лукин в жизни меланхоличен и немного печален. Читая что-то смешное, он кивает головой, отмечая правильные места. И только. Если он кивнул, считайте, что улыбнулся. Если хмыкнул – считайте, что он весело хохотал.

Особенное место в его творчестве занимают стихи. Он пишет в стиле Саши Черного – всегда с подтекстом, язвительно и весело. Четыре его сборника «Дым Отечества», «Фарфоровая речь», «Ой да…» и «Чертова сова» уже нашли своего читателя, а публикации в «Литературной газете» показывают, что эта аудитория не так уж и мала.

Ну как прикажете отнестись к строкам:

И ведь все, все понимает. И даже сказать может:

И Родина у него одна, одна-единственная. Родину он любит, но ненавидит государство. А за что его любить?

Для Лукина главное – понять, как устроен мир. Фантастика – это не самоцель, эта та отвертка, которая помогает выкрутить винтики и заглянуть в глубины мира, разобраться в его устройстве. Хорошо, что это практически невыполнимая задача. Представьте, что будет, когда он разберется в устройстве?

Сам Е. Лукин о своем творчестве говорит так:

Боюсь, что некоторые читатели нетерпеливо меня окликнут: эй, братила, ты что же это нам ангела рисуешь?! Нет ведь людей без недостатков. Давай-давай, если уж рисуешь портрет, то ляпай и черной краской! Ну что сказать этим неугомонным людям? Ясное дело, человек, как тельняшка – он весь из темных и светлых полосок. Но говорю же, друг! Хотите видеть недостатки? Ищите их сами.

Больше всего меня интересует одно – что случится, когда он доломает свою неизменную игрушку под названием мир?

Иван Маркелов. Прозаик. Странный человек, упорный. Однажды поспорил с литературным редактором Нижне-Волжского книжного издательства Л. Т. Клосс. Та сделала ему какое-то замечание по тексту, а он не согласился.

– А вот спорим, Лариса Титовна, – азартно сказал Иван, – что я сейчас у вас в кабинете перекувырнусь и тем докажу, что так писать можно?

– И вы знаете, Люба, – с ужасом в глазах рассказывала Лариса Титовна Любе Лукиной, которая тогда работала в издательстве корректором, – он взял и кувыркнулся!

На собраниях он всегда кричит громче всех, при этом он чаще всего уводит собрание далеко от обсуждаемых тем, а когда все спохватываются, то утомленно поводят глазами, в то время как Иван Маркелов бодр, говорлив и способен обсудить еще очень и очень многое. Он напоминает одного из героев повести Стругацких «Улитка на склоне». Бродил там по лесному селению один говорливый…

Раньше Иван Маркелов был коммунистом. Теперь ударился в православие. Христианства он не знает, но верует истово, как раньше верил в победу коммунизма и ждущее нас светлое будущее. Одно время мы с Лукиным распускали слух, о том что вместе с известным уфологом Вадимом Чернобровом участвовали в испытании машины времени и даже побывали в будущем. В будущем мы увидели Ивана Маркелова в зеленой чалме, увлеченно цитирующего Коран.

В какой-то мере он наш коллега. Мы с Лукиным пишем фантастику, а он ее жизненно воссоздает. К его авторской манере надо привыкнуть. По стилистике его произведения напоминают книги Л. Леонова. Излишне усложненные фразы создают впечатление, что ты варишься в каком-то дьявольском котле, а на тебя высыпают все новые и новые овощи, кусочки мяса, сыплют перец и укроп, и ты, уже обессилев сопротивляться, вдыхаешь запах варварского варева, еще не понимая, что оно сделано из тебя.

Иван замирал, переставая замечать и какой-то крутящийся электрон – Солнце, и песчинку Местного скопления галактик, когда наблюдал за очаровательным созвездием Девы, где галактики жались друг к дружке сотнями, танцевали около своей повелительницы, а вокруг пылинкой кружило Местное скопление, было едва различимо в Сверхгалактике, которая, кажется, не замечала мизерной скорости света, способного пересечь ее в поперечнике за сто миллионов лет.

Эта цитата из документально-фантастического романа «Тенгиз», где Тенгизское месторождение предстает нам живым существом, способным подпитывать все живое и обеспечивать существование биосферы.

Маркелов постоянно борется с природой, отвоевывая все новые и новые пространства для человечества, и даже не задумывается о том, что это противоестественно религиозной модели мира, которую он официально признает. В нем странным образом материалистически мыслящий атеист сочетается с духовно чувствующим христианином.

И книги его разнообразны. Маркелов затрагивает исторические темы, пишет о войне, о нашем неприглядном быте, о духовном начале в человеке, и еще он размышляет о месте человека во вселенной. Но чаще он – производственник. Он пишет о жизни больших трудовых коллективов, а жизнь эта, как известно, складывается из простых человеческих качеств: любви и ненависти, верности и предательства, честности и бесчестии. Так уж устроена сама жизнь. Вот и последний его роман «Перед ликом своим» (переиздание, но изрядно дополненное) говорит о конкретных событиях, происходивших в городе Волжском на заводе синтетического каучука. Анализируя судьбу завода и работавших на нем людей, говоря о недавнем прошлом, И. Маркелов пытается разобраться в нашей истории, понять, что происходит с обществом – делаем мы шаг вперед или уже сделали два шага назад. Читать его непросто, но интересно хотя бы потому, что в отличие от многих и многих он имеет собственный взгляд на окружающий мир и готов поделиться с читателями своими мыслями.