Владимир Бушин - Живые и мертвые классики

Хорошо, говорю, допустим, сексотов нет. А в стране ежегодно — десятки тысяч убийств и исчезновений людей. Слышали хотя бы о трупах пяти подростков, обнаруженных в водопроводном коллекторе Красноярска? Секретные сотрудники могли и тут быть полезны.

Между прочим, знаете ли вы, Эльдар Рязанов, сколько в стране было убийств в том, памятном для вас 1987 году вашего 60-летия? Не знаете, конечно. Сынов киношного Эльдорадо подобные факты никогда не интересовали. Так вот: около 9200. Ужасная цифра! А знаете, какой эта цифра будет в нынешнем году вашего 80-летия? Скорее всего, под 40 тысяч, ибо еще несколько лет тому назад она уже была около 35 тысяч.

Вам еще о секстотах? Что ж, допустим, их нет. А народ вымирает по миллиону ежегодно. Но ведь эти сотрудники могли своевременно указать властям, кто именно в этом виноват. Между прочим, помянутый высший представитель власти сказал, что ему нравится его работа. Вы подумайте: ему нравится быть главой вымирающей страны! Ему интересно регулярно получать сводки о ходе вымирания…

Вопрос о сексотах еще раз с убийственной полнотой и ясностью живописует нам тупоумие и невежество демократов. Они били по нашему прошлому разного рода непривлекательного характера делами и обстоятельствами, изображая их присущими только нам и больше нигде в мире абсолютно немыслимым. Помните, как истошно они вопили: «Беломоро-Балтийский канал построили рабским трудом заключенных. Какое зверство!» Поскольку они не читали ни «Записки из мертвого дома», ни «Остров Сахалин», ни даже «Граф Монте-Кристо», то мы им разъяснили, что заключенные всегда трудились и трудятся во всех странах мира. Египетские пирамиды, которыми они ездят любоваться, возвели рабы, а они были бесправнее заключенных. В России, которую они потеряли и до сих пор рыдают о ней, Николаевскую железную дорогу проложили крепостные крестьяне, тоже, в сущности, рабы, которых в отличие от заключенных можно было продать или обменять на породистую собаку, а крепостных крестьянок заставляли и щенков выкармливать грудью. Выслушав это, иные демократы заткнулись.

Но другие продолжали вопить: «От нас скрывали. Оказывается, Советская власть торговала оружием. Какой стыд!» Им и это разъяснили: оружием торгуют множество стран мира, но главные торговцы этим товаром их драгоценные Америка и Израиль. Опять кое-кто заткнулся.

Но живы Рязанов и Басилашвили: «В стране существовали секретные сотрудники КГБ. Какой позор!» И закатывают антисексотские частушки. Приходится опять разъяснять: «Лапочки, такие сотрудники были, есть и будут во всех разведках и органах безопасности мира. Без них невозможна эффективная работа. И они еще какими бывают! Слышали об английском короле Карле Втором (1630–1685)? Так вот он был платным сексотом Людовика XIV, короля враждебной Франции.

Но зачем лезть в такую даль времени, в чужую историю. Американцы на нашей земле в наше время наплодили кучу таких карликов: Горбачев и Ельцин, Яковлев и Шеварднадзе, Козырев и Швыдкой… Кто они как не сексоты? Чего стоит один звонок из Беловежской Пущи карлика Ельцина американскому президенту: «Ваше превосходительство, задание выполнено: Советский Союз задушен!» Чего стоит одна телепередача гнома Швыдкого «Русский фашизм хуже немецкого». Сукин сын Карл английский по сравнению с этой бандой предателей младенец. Не развалил же он Британию на Англию, Шотландию, Уэльс, Ирландию, остров Мэн и Нормандские острова, не отдал же он английскую экономику за бесценок в руки французов, не позволял вражеской армии устаивать маневры на своей земле… Уж лучше бы вы, Рязанов, поставили хвалебный фильм о Карле Втором, чем на телевидении лизать пятки нашему карлику второму.

Тут вдруг возникла в фильме какая-то дама с телевидения и новый антисоветский вопеж: «Какие жуткие были времена! Явишься на студию с репортажем, а цензура вырезает самый драгоценный кадр. Как только мы выжили! Да здравствует свобода!»

Вы только подумайте: двадцать лет тому назад у этой бабы рязанской вырезали кадрик и она бьется в истерике! А нынешний режим кроваво и бескровно вырезает по миллиону в год ее соотечественников — и ни слова! Что это? Это ваша трусость и подлость, кавалер «Почетного легиона».

Но с другой стороны, в царской России цензура была зверской. Самого Толстого всю жизнь, начиная с первых публикаций и вплоть до «Воскресения», когда его имя гремело во всем мире, потрошили беспощадно. Ну что, казалось бы, можно найти крамольного в «Детстве»? Нашли! А «Воскресение», которое потом было переведено на множество языков, вышло в таком виде, что автор стыдился его. Да, цензура зверствовала, а литература была. И какая! Шаг за шагом «в художественном развитии человечества».

Идя навстречу Рязанову и Володарскому, скажем для нормализации их пищеварения, что и в Советское время цензура зверствовала. А искусство было. И какое! Достоевский говорил, что один «Дон Кихот» Сервантеса оправдывает все существование человечества. А кто-то из писателей Запада сказал, что если бы в мире исчезло все, но остались бы только чудные советские мультики, то и по ним люди будущего могли бы понять, как прекрасна была Советская страна.

Так вот, теперь цензура не зверствует, ее затащили и Госдуму и там под лестницей придушили. Никто не вырезает даже фекально-оральые сюжеты Сорокина, даже разрешают Борису Моисееву на сцене снимать штаны и трясти обветшалым прибором, никто не решился из трехчасовой лакейской тягомотины Рязанова вырезать хотя бы пять метров. Все так, свобода без берегов! А искусства нет. Куда ж оно девалось, Эльдар Эльдорадович?

В середине пятидесятых годов, когда бравый Эльдар, не засеченный сексотами, уже не укрывался от призыва, я много писал в московских газетах и журналах о кино. Однажды прекрасный журнал «Работница» предложил мне написать статью о четырех только что появившихся молодых киноактрисах — Ольге Бган, Изольде Извицкой, Татьяне Конюховой и Людмиле Гурченко. Я разыскал Ольгу, Изольду, Татьяну, побеседовал с ними, как говорится, собрал материал для статьи. У Ольги в старом ветхом доме где-то по Ленинградскому проспекту (она называла это место «Вороньей слободкой») в веселой компании даже бражничал по случаю масленицы. Но Людмилу никак не мог поймать. Когда же, наконец, я нагрянул в общежитие ГИТИСа, то мне показали ее кровать, заваленную грудой писем читателей. Я взял несколько писем, и мне их вполне хватило для статьи.

Да, популярность Гурченко и песен, которые она пела в фильме, была невероятной. А кто запомнил артистку, которая ныне как бы шла по следу Гурченко, во всяком случае, тоже пела, танцевала, изображала влюбленность, Получит ли она хоть дюжину писем от зрителей?