Пётр Тон - Живому классику А. Исаеву.

КОММЕНТАРИЙ: Дважды ошибается здесь Алексей Валерьевич.

Во-первых, немецкая пропаганда в оправдание агрессии против СССР на первый план ставила тезис об “оборонительной” войне, которую Германия вынуждена вести в ответ на то, что советское правительство “сосредоточило на германской границе все свои вооруженные силы, готовые к броску”. Так и писалось/говорилось: “документы неопровержимо доказывают, каковы были цели и намерения московских правителей. Фюрер упредил эти намерения” и “ввиду антигерманской политики советского правительства и угрозы границам Германского рейха, создаваемой огромным скоплением сил Красной Армии, правительство Рейха с сегодняшнего дня переходит к военным оборонительным мерам” (цитирую Ноту германского МИДа 21.06.1941 г. и заявление Риббентропа).

А Владимир Богданович (как далее пишет сам Алексей Валерьевич) оперирует несколько другими тезисами, т. е. эту пропаганду он не “перепевает”.

Во-вторых, попытки пересмотреть историю со стороны немецких историков в 50-х годах не предпринимались. Совсем. Они предпринимались в ФРГ лишь “в 60-е — 70-е годы от случая к случаю” (см. статью западногерманского же исследователя Г. Юбершера, как раз посвященную историографии вопроса превентивности, — http://www.pereplet.ru/history/Author/Engl/U/Ueberschar/Articles/ubish.html). Я, конечно, понимаю — “Десять лет — туда, десять лет — сюда… чего их жалеть, супостатов-то?” — но… для автора “энциклопедии” наговаривать на коллег по перу, пусть и из противоположного идеологического лагеря, как-то неудобно, что ли.

Алексей Валерьевич: “Опорной плитой суворовской теории превентивности является тезис о советской угрозе Румынии и румынской нефти соответственно.”

КОММЕНТАРИЙ: Ну вот, как видим, Владимир Богданович отнюдь не “перепевает” немецкую пропаганду: “опорные плиты” у него существенно отличаются от геббельсовских.

Алексей Валерьевич: “Владимир Богданович пишет: “12 ноября 1940 года в беседе с Молотовым Гитлер указывает на необходимость держать в Румынии много германских войск, явно намекая Молотову на советскую военную угрозу румынской нефти”. Причины на самом деле совершенно с СССР не связанные: “Политически Германия в этих проблемах совершенно не заинтересована, однако она не может допустить того, чтобы, как это было в Салониках в прошлую войну, там обосновались англичане. Однако он, Гитлер, хочет подчеркнуть, что, как только кончится война, германские войска немедленно покинут Румынию”. (Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 2(1). М.: Международные отношения, 1995, С. 45). Довольно странный намек на советскую военную угрозу.”

КОММЕНТАРИЙ: Я бы сказал, “довольно странной” является попытка опровергнуть утверждение Владимира Богдановича, опираясь на материалы, кои не были известны ему при написании им его трудов. Это же равносильно упреку Архимеду в том, что тот не знал основ интегрального исчисления и поэтому неточно подсчитал число ПИ после 11-го знака:-)

Советская запись ноябрьских 1940 года переговоров в Берлине впервые была опубликована именно в том источнике, который Алексей Валерьевич цитирует. До этого (до 1995 года) и Владимир Богданович, да и все исследователи во всем мире, пользовались только немецкой записью этих переговоров (сделанной П. Шмидтом и Г. Хильгером), опубликованной в сборнике “Akten zur deutschen auswartigen Politik”.

Если Алексей Валерьевич пытается, так сказать, “энциклопедически” рассказать читателю “как это было на самом деле”, то нет проблем — не только можно, но и НУЖНО приводить ВСЕ известные на сегодня источники. А вот ежели (как в данном случае) Алексей Валерьевич опровергает выводы Владимира Богдановича из какого-то источника, то оспаривать его якобы неверные выводы надо, пользуясь доступными Владимиру Богдановичу на момент написания источниками.

Здесь это отнюдь не “мелкий придиразм”, а принципиальный вопрос, потому как, во-первых, в немецкой записи более явно прослеживается акцент на то, что Молотов и Гитлер, обсуждая румынский вопрос, оба имели в виду то, что немецкие войска находятся в Румынии именно для защиты нефтеносных районов Плоешти, и от угрозы именно с востока.

Кроме этого, во-вторых, эзопов язык дипломатических переговоров не всегда бывает легко понять неопытному и ангажированному исследователю (к коим с неподдельным огорчением отношу Алексея Валерьевича). Посоветую ему на будущее малопонятное ему содержание дипломатических переговоров увязывать с последующими документами и действиями сторон.

В данном конкретном случае после переговоров с Молотовым Гитлер встречался с Муссолини, которому “многозначительно сообщил, что получил резкий протест от России в связи с концентрацией немецких войск в Румынии”. И далее открытым текстом рассказал о своих опасениях по поводу возможной угрозы нефтеносным районам Румынии со стороны СССР: “Раньше Россия не представляла бы для нас никакой опасности вообще, так как была не в силах угрожать нам. Теперь, в век авиации, румынские нефтепромыслы можно превратить в дымящиеся развалины в результате воздушного нападения из России или района Средиземного моря, а ведь само существование держав оси зависит от этих нефтепромыслов” (цитирую по Б. Лиддел-Гарту)

Это тоже “довольно странный намек на советскую военную угрозу”, Алексей Валерьевич?

Или все же это — ПРЯМОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ немецких опасений о возможных действиях СССР в Румынии?

И разве приведенное мною высказывание Гитлера не может являться “цементом” или даже “арматурой”, из которой изготовлена “железобетонная опорная плита суворовской теории”?

Проще, конечно, не заметить этого факта, но как тогда быть с собственным утверждением Алексея Валерьевича, что “факты, противоречащие теории [в данном случае — теории Алексея Валерьевича], должны быть вразумительно объяснены и интерпретированы”?(С. 9)

Разве неудобные для его теории факты “объяснять и интерпретировать” должен только Владимир Богданович? А Алексею Валерьевичу некогда — он же “энциклопедию” ваяет…

Далее Алексей Валерьевич, вполне справедливо упрекая Владимира Богдановича в том, что тот не в курсе, что консультации СССР и Германии по вопросу Бессарабии имели таки место быть, излагает ответ Риббентропа на запрос советского правительства: “Ответ Риббентропа в основном сводится к следующему:

1. Германское правительство в полной мере признает права Советского Союза на Бессарабию и своевременность постановки этого вопроса перед Румынией.

2. Германия, имея в Румынии большие хозяйственные интересы, чрезвычайно заинтересована в разрешении бессарабского вопроса мирным путем и готова поддержать Советское правительство на этом пути, оказав со своей стороны воздействие на Румынию”. (Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. Док. 225. М.: Международные отношения, 1995.)”