Роман Арбитман - Поединок крысы с мечтой

В повестях Пола Андерсона расклад принципиально иной. Большинство «подопечных» патрульного Мэнса Эверарда отнюдь не являются банальными преступниками и потому могут нанести огромный вред земной цивилизации в целом. Чаще всего финансовый вопрос и даже вопрос власти не слишком волнуют этих людей: они либо фанатики-альтруисты, либо маньяки, либо просто авантюристы. Вместо того чтобы тихо-мирно заниматься биржевыми спекуляциями и выкачивать из прошлого полновесные зелененькие, герои Андерсона умело находят так называемые «развилки» в далеком прошлом и пытаются изменить ход истории в глобальных масштабах: то подменяют царя Кира своим человеком, то вынуждают мириться воюющие древние племена (отчего Англия со временем должна стать державой, контролирующей весь мир), а то и умерщвляют Сципиона Африканского – из-за чего облик современного мира угрожающе трансформируется (в XX веке имеют место только паровые машины, язычество и самые примитивные космогонические теории). Лишь чудом Мэнсу Эверарду удается вернуть Землю на круги своя, отчаянными усилиями каждый раз ликвидируя виртуальные реальности и подчас закрывая пробоины во Времени собственным телом. Между тем герой Ван Дамма не испытывает нужды забираться так глубоко в историю и решает свои локальные проблемы на сравнительно небольшом отрезке времени. На первый взгляд нежелание создателей фильма воспользоваться готовыми сюжетами Андерсона и расцветить фабулу картины элементами костюмированного исторического боевика выглядит странно. Напрашивается даже гипотеза, согласно которой Уотергейт настолько глубоко перепахал американскую ментальность, что главной опасностью для судеб земной цивилизации стали казаться возможные злоупотребления первого лица Соединенных Штатов или основных претендентов на эту должность. Впрочем, при ближайшем рассмотрении понимаешь: причина означенного феномена кроется не только и не столько в хрестоматийном американоцентризме. В те годы, когда Пол Андерсон публиковал первые повести цикла «Патруль времени», он еще явно пребывал в приятном заблуждении относительно образовательного уровня рядовых и прочих граждан как близкого, так и отдаленного будущего. Вероятно, в 1960 году фантасту и в голову не приходило, что компетентность в вопросах истории с течением времени превратится в качество исчезающе редкое. И злоумышленникам образца 90-х (в том числе и сенаторам) имена Кира, Ганнибала, Сципиона вообще мало что скажут. То есть преступникам будет не по плечу задача отыскивать в седой древности пресловутые «развилки», чтобы таким образом серьезно менять политическую карту современного мира. Вылазки в 20-е годы и гарантированный успех в биржевых спекуляциях – максимум, до чего сегодня может додуматься властолюбивый и корыстолюбивый сукин сын, получивший в пользование машину времени. Очевидно, создатели фильма «Полицейский времени» специально сделали поправку на романтические заблуждения 60-х и, исходя из этого, значительно упростили сюжет. Отчего, кстати, и герой Ван Дамма стал персонажем гораздо менее интеллектуальным, чем его коллега-патрульный у Андерсона. Похоже, американские кинематографисты намеренно акцентировали внимание на подобного рода обстоятельствах – с целью успокоить нас. И доказать, что прагматизм и некомпетентность есть лучшая гарантия от возможных вмешательств в прошлое и капитальной перекройки истории. По этой причине волноваться за судьбу минувшего и у нас нет оснований: при нынешнем Сенате наша историческая магистраль еще более безопасна для пешеходов, чем тротуары Невского проспекта.

1995

Фриц Лейбер. Необъятное время. Журнал «Если»

Фантасты обожают собирать в одном месте людей из разных эпох и с детским простодушием наблюдать за их взаимоотношениями. На первый взгляд кажется, что и американец Фриц Лейбер не исключение. В его повести столпились на крохотном пятачке пространства солдат вермахта, французский поэт начала XX века, американская студентка конца века и некоторые другие (в том числе и два странного вида существа – одно из допотопного прошлого, другое из отдаленного будущего). Правда, ожидаемые взаимоотношения намечены лишь слабым контуром, тонкой линией без малейших следов раскраски. Автора легко упрекнуть в том, что психологические характеристики героев вообще едва заметны и что это даже не люди, а какие-то тени людей. В оправдание писателя можно сослаться на то, что и до Лейбера фантасты США не баловали читателей развернутыми психологическими характеристиками. К тому же персонажи «Необъятного времени» и впрямь не совсем люди. Покойники.

Повесть Лейбера помогает кое-что прояснить и в отечественной литературе, которая в свою очередь бросает необходимый отсвет на произведение Лейбера. Михаил Шатров опубликовал свою пьесу «Дальше... дальше... дальше...» в 1988 году. Американец сочинил повесть раньше, но перевели ее на русский язык позже. Поэтому главная загадка пьесы раскрылась только сейчас. Оказывается, странное место действия, где собираются деятели революции и контрреволюции и с эпическим спокойствием рассуждают о собственной кончине, а также о последующем существовании после смерти, – отнюдь не преисподняя (как полагали многие). И тем более не мифологическое пространство, взятое напрокат у Лукиана.

Просто – Место. Отгороженный кусочек Вселенной, где по традиции собираются персонажи, пережившие свою кончину, а затем наспех воскрешенные для некоторой миссии. Нередко для того, чтоб изменить тот или иной участок прошлого или будущего. Во имя чего изменить – вопрос отдельный.

Ни Лейбер, ни Шатров не были первооткрывателями метода. Тему точечных, но ощутимых хирургических вмешательств во временную ткань американская сайенс-фикшн зарезервировала за собой еще со времен Айзека Азимова. Он первым изобразил нить времени в полном соответствии с технологизированной американской мечтой. А именно – в виде бесконечной шахты лифта, устремленной ввысь. Бравые ребята из Вечности могли выпрыгнуть на любом этаже, рассечь время скальпелем и спокойно убраться восвояси. Азимовские Вечные, как выяснилось, были плохими парнями. Поэтому вскоре им нашлась альтернатива – хорошие парни из «Патруля времени» Пола Андерсона, который обустраивал свой хронокопский мир с той же американской основательностью, с тем же комфортом. Азимовские парни оставляли на теле времени незаживающие шрамы. Санитары Пола Андерсона, напротив, все подобные раны врачевали, восстанавливали статус-кво. Причем и те, и другие соотносили свои деяния с Генеральной линией, которую некий Эддингтон назвал «стрелой времени».