Журнал «Если» - «Если», 2010 № 04

Самой яркой приметой стиля позднего Брэдбери является сочетание лирического и иронического начал. В "Летнем утре, летней ночи" лирика явно торжествует. В отличие от "Лета, прощай", где все события повести связывало чувство ускользающего времени, неудержимого и неостановимого хода жизни, рассказы нового сборника объединяет тема любви. От самого раннего пробуждения этого чувства во "Все лето в одну ночь" и "Всякое бывает" до его закатной вариации, соединяющей стариков, находящихся близ последнего порога в "Туда и обратно".

Перелистнув последнюю страницу сборника, читатель может риторически вопросить: "А где же в рассказах фантастика?". Ее там действительно почти нет. Она растворена в атмосфере текстов, создавая легкую ауру нереальности вокруг всего, происходящего в "Летнем утре, летней ночи". Перед нами именно та форма фантастического, которую так полюбили первые читатели "Вина из одуванчиков". Ее легкое присутствие — отличительный знак творчества великого американского писателя.

Игорь Гонтов

Москва: АСТ, Популярная литература, 2009. - 256 с.

(Серия "Этногенез")

70 000 экз.

Настоящий приключенческий роман сегодня большая редкость. Авторов, избравших это направление, можно по пальцам пересчитать. Тем приятнее встретить книгу, в которой НФ и приключенческая составляющие образуют вполне гармоничный союз.

В качестве отправной точки для исторической и событийной трассы избрано посещение цесаревичем Николаем загадочной земли Ямато. Автор, оперирующий такими тонкими понятиями, как. предопределение, протягивает цепь взаимосвязей между неприятным происшествием, постигшим будущего императора в Стране восходящего солнца и драматическими событиями, потрясшими Россию в начале XX века.

В полном соответствии с идеей проекта силам будущего пассионарного толчка способствуют таинственные фигурки животных. На сей раз это сверчок и скорпион. Неявное противодействие двух насекомых обуславливает индукцию центральных сюжетных линий. На одной дороге стоит бывший японский городовой Цуда Сандзо, ведущий незримую войну с далекой Россией, на другой — русский поэт и путешественник Николай Гумилёв. Герои действуют независимо друг от друга и совершенно по-разному. Гумилёв — самостоятельный, волевой и смелый человек, эдакий русский Индиана Джонс. Цуда Сандзо, напротив, похож на пущенную в цель стрелу, послушное орудие в руках неведомых сил. Вместе с тем складывается ощущение, что и поэт, и бывший полицейский обслуживают один и тот же великий механизм, действие которого способствует осуществлению глобальных исторических процессов.

Что ж, альтернативно-историческая игра для Бурносова не внове (вспомним хотя бы его роман "Чудовищ нет"). Будем надеяться, что хороший литературный темп, взятый писателем в стартовой книге нового цикла, сохранится в последующих частях.

Николай Калиниченко

Москва: АСТ, 2010. - 347 с.

Пер. с англ. О.Колесникова

4000 экз.

Британский фантаст Чарльз Стросс, до этого известный российским читателям по рассказам и двум космическим операм из цикла "Небо сингулярности", после публикации на русском языке романа "Семейное дело" предстал в совершенно иной ипостаси. Здесь он продемонстрировал дар сочинителя авантюрных фантастических историй, основанных на запутанной и мелодраматичной интриге.

Роман рассказывал о группе людей, связанных родственными узами и способных путешествовать между двумя параллельными мирами — нашим и «соседним», застрявшим в вечном средневековье.

Во второй книге цикла "Торговые короли" Стросс попытался усложнить схему фантастического детектива, отработанного в первом романе. Сделал он это, введя в картину смоделированной Вселенной еще один параллельный мир, куда попадает Мириам. Только теперь это уже не просто царство средневековой дикости, а некая альтернативная реальность, в которой не случилось ни Войны за независимость американских колоний, ни Великой французской революции. Поэтому прогресс здесь сильно замедлился, а нынешние США — всего лишь часть обширных владений его королевского величества Джона Четвертого, короля Новой Британии и доминионов. Пережив ряд приключений в новой реальности, Мириам узнала одну шокирующую тайну, касающуюся ее прошлого и происхождения…

Роман не лишен недостатков, к сожалению, присущих многим произведениям, входящим в обширные НФ-сериалы. Углубиться в повествование, не будучи знакомым с первой книгой, достаточно трудно. И несмотря на то, что роман в определенной степени логически завершен, это завершенность отдельной части цикла, а не цельного произведения. Остается лишь надеяться, что российские издатели намерены ознакомить наших читателей и с остальными книгами серии "Князья торговли", состоящей на настоящий момент уже из четырех романов.

Глеб Елисеев

Книги на основе компьютерных игр — явление, распространенное на Западе, — в нашей стране прижились далеко не сразу. Однако сейчас это достаточно заметный сегмент книжного рынка. Вопрос постоянного автора журнала, критика и писателя Николая Калиниченко звучал так: "Последнее время в России приобрели популярность серии книг по мотивам компьютерных игр. Какое влияние оказывает эта разновидность литературы на эволюцию отечественной фантастики?".

Ответы распределились следующим образом:

Никакого; подобная литература представляет интерес исключительно для фанатов компьютерных игр — 47 %;

Это явление способствует деградации фантастической литературы — 26 %;

Не знал, что существуют такие серии — 5 %;

Такие книги позволяют молодым авторам заявить о себе — 15 %;

А мне эти книги нравятся — 7 %.

Всего в голосовании приняли участие 580 человек.

Отрадно видеть, что большинство проголосовавших относится к людям основательным. Они не питают иллюзий по поводу художественных достоинств новеллизаций компьютерных игр. Перед нами читатели, приобщившиеся к сокровищнице мировой фантастики. Китчевые и откровенно коммерческие проекты не привлекают этих настоящих ценителей литературы непознанного.

Действительно, покупая книги по мотивам, фанфики и прочие работы, интерпретирующие некий первоисточник, мы должны помнить о неизбежной вторичности данного культурного продукта. Паразитируя на исходном произведении, автор заведомо загоняет себя в рамки. Наступая на горло собственному воображению, он идет по пути наименьшего сопротивления и, конечно, проигрывает в сравнении с тем, кто творит оригинальные миры.