Журнал «Если» - «Если» 2010 № 09

Аркадий ШУШПАНОВ

Иллюстрация Игоря ТАРАЧКОВА

Вто утро, когда на «Восьмом шаре» взревел клаксон, возвещая о приверженцах вселенской ночи, капитан ловил рыбу. Гесар Чин - друзья называли его Кирпич - был реликтом прошлого даже по понятиям дальнобойщиков и смотрелся почти как статуя с удочкой между расставленных ног, напоминая терракотового воина, покрытого патиной смазки. Шевелилась у него только челюсть, перемалывающая орешки бетеля, которые, несмотря на всю стоматологию двадцать четвертого века, окрасили его зубы в кроваво-красный цвет. Поскольку на корабле сейчас была невесомость, каждое движение челюсти заставляло его тело медленно покачиваться наподобие маятника. Он всего час как вышел из анабиоза, и тело все еще побаливало. А за время своей неоднозначной карьеры он твердо усвоил, что по утрам торопиться не следует.

«Ну и пусть ты ненавидишь гвай ло 8 8 Гвай ло (иноземные демоны) - так китайцы именуют всех иностранцев. Капитан Кирпич называет так инопланетян, поселившихся в нашей Солнечной системе. , - напоминал он себе. - Дыши глубоко. Помни, что сказал Вигнесс, и просто стой у руля. Держи все под контролем».

Поэтому он разглядывал толстую золотую иллюстрированную книгу («2000 лет иллюстрированных манускриптов»), прилепленную в раскрытом виде среди звездных карт и толстых серебристых рыбин, неторопливо плавающих за большим прозрачным куполом, когда воплем об убийстве взревел сигнал тревоги, а освещение стало красным. Треска за куполом теперь плавала словно в крови.

- Эйя, - пробормотал Кирпич, продолжая жевать бетель и инстинктивно касаясь ножа на поясе. - Какого черта? - Но треска не смогла ему ответить, и он взглянул на рыбин с отвращением.

Как и все члены экипажа «Восьмого шара» - за исключением Кибернеты, корабельного мозга, - он носил на одежде диск, изображающий черный шар из полузабытой земной игры. Диск объединял в себе дозиметр радиации и устройство связи с корабельной сетью. Кирпич постучал по нему и сказал:

- Говорит капитан. Пусть новость будет хорошей.

- Кирпич, - послышался в ответ спокойный голос его первого помощника - женщины, которую он знал только под именем Кинжал Меза, - Киб засекла объект на пересекающейся солнечной орбите.

На сей раз Кирпич перестал жевать:

- Пересекающейся?

- Достаточно близкой. Сейчас до него 280 тысяч миль. Мы разминемся с ним на 160 тысячах.

Кирпич выругался, теперь громче. До объекта уже оставалось меньше, чем от Луны до Земли.

- Неизвестный планетоид? - спросил он. - Или корабль?

- Ставки корабельного тотализатора склоняются к тому, что это корабль, сэр, - послышался угрюмый голос Кибернеты.

- Я хочу взглянуть, - решил Кирпич. - Собственными глазами.

Родившийся на Марсе, он отличался привлекательным, но обветренным лицом тех китайских тибетцев, что первыми вышли на поверхность Красной планеты без масок. Другими его особыми приметами были хриплый голос и темные защитные очки старого космического волка, чья щитовидка получила слишком много радиации, а глаза пострадали от сильных перегрузок.

- Мы так и подумали, что ты захочешь, - сообщила Киб.

Кирпич вздохнул и сплюнул в самозакрывающуюся чашку. Потом набрал код подъема. Люк под ним закрылся. Загудели моторы, серебристые рыбины метнулись прочь, включая и ту, что сорвалась с крючка.

Рыболовный пузырь служил еще и пузырем астронавигации, хотя в спецификации корабля его функции и значились в обратном порядке. Обитатели «Восьмого шара» - четыре свежеразмороженных после анабиоза человека, три оживленных после аналогичной процедуры инопланетянина и всегда бодрствующая Кибернета - находились внутри титановой сферы диаметром около тридцати пяти метров, в свою очередь заключенной в двойную оболочку из углеродистой стали. Пятиметровое пространство между оболочками заполняла холодная вода, имеющая немало применений: экран от космического излучения, рассеивание тепла, запасная активная масса для двигателя. Она даже годилась для питья. Однако Кирпича осенила новаторская идея, и он запустил в водяную оболочку тихоокеанскую треску, а пузырь, находящийся на поверхности внутренней сферы, снабдил удочкой с катушкой, и теперь внутренний конец удочки торчал чуть выше навигационных карт.

Пузырь стал подниматься наподобие кабины лифта в каком-нибудь подводном поселении на Земле. На серой стене наружной оболочки раскрылась круглая панель. За ней находилась специальная мембрана, которая раздвинулась, когда сквозь нее протиснулся пузырь. Теперь удочка высовывалась в космос. За оранжевой лепешкой наживки искрился Млечный Путь. Сорвавшиеся с удочки капельки воды замерзали и рассеивались, чтобы присоединиться к звездам, или легкими снежинками опускались на белый корпус вокруг пузыря.

«Восьмой шар» соответствовал названию. Его наружная оболочка выглядела как черная сфера, утыканная грузовыми модулями, датчиками и радиаторами, однако на носу белой краской был нарисован круг со вписанным в него черным символом бесконечности. В его правой петле приютился стыковочный порт, а из левой сейчас выглядывал пузырь астронавигации. Ухмыляющиеся обитатели планет предполагали, что черная окраска нужна кораблю для скрытности, а белое пятно эту скрытность нарушает. Фактически же, и белая, и черная окраска не давали никакого эффекта. Излучая тепло, корабль светился для детекторов не хуже лампочки. За исключением плотных конвоев или таких экзотических мест, как ближние окрестности Солнца, скрытность в космосе была мифом.

Однако этот принцип работал в обе стороны. Никто не смог бы подкрасться к «Восьмому шару» незаметно.

Хмыкнув, Кирпич постучал по очкам, моргнул, и линзы включились. То были не корректирующие зрение линзы, а, скорее, плоские компьютерные панели из тех, что стали антиквариатом после изобретения прямых нейронных подключений к мозгу. Равномерная чернота линз поглощала фотоны, а расположенный чуть выше носа Кирпича компьютер формировал из них изображение для его поврежденных перегрузками глаз. В сущности, все, что он видел, было симуляцией. Например, когда он разглядывал ту книгу с потрясающей копией страницы из «Келлской книги» 9 9 «Келлская книга» (также известная как «Книга Колумбы») - богато иллюстрированный рукописный труд, созданный ирландскими (кельтскими) монахами примерно в 800 году. Это одна из самых щедро украшенных изящными миниатюрами и орнаментами средневековых рукописей среди всех, дошедших до нас. Благодаря великолепной технике исполнения и красоте узоров многие исследователи рассматривают ее как наиболее значительное произведение средневекового ирландского искусства. Книга содержит четыре Евангелия на латинском языке, вступление и толкование, украшенные огромным количеством цветных узоров и миниатюр. В настоящее время она хранится в библиотеке Тринити-колледжа в Дублине, Ирландия. Согласно основной версии ее происхождения, книга была создана в скриптории монастыря Св. Колумбы на острове Иона в конце VIII - начале IX века. После того как монастырь был разгромлен норманнами, книга была перевезена бежавшими монахами в Ирландию, в Келлское аббатство, откуда и получила свое имя. , то греческие буквы, обозначающие имя Христа, наполнялись тончайшими мерцающими деталями, наподобие какого-нибудь церковного фрактального набора; он мог при желании увеличить изображение, выделить миниатюрных животных и фантастических зверей и почти столь же причудливых людей, вплетенных в поразительную кельтскую орнаментную вязь, или погрузиться еще глубже, изучая тончайшие прожилки достоверно воспроизведенного пергамента из телячьей кожи, или полюбоваться разрекламированным богатством оригинальной палитры пигментов, таких как чернила на основе железа и чернильных орешков, золотой аурипигмент и ляпис-лазурь.