Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— Что мы побывали в одном и том же месте, и я мог видеть его там, но сейчас не узнал.

— А еще?

— Что он тоже видел меня, но запомнил.

Астольфо снова оглядел меня с головы до ног и, кивнув, что-то пропел себе под нос.

— Как полагаешь: толкнуть его в кучу дерьма или этот кретин на что-то сгодится?

— Если этот кретин — готовый на все верный парень, он может очень даже пригодиться, — не задумываясь ответил я.

— А если он безумец? Что в этом случае?

— Если его безумие можно держать в узде, а еще лучше — направить в нужное русло, ему цены не будет.

— А если он одновременно и кретин, и безумец?

— В таком случае у меня не один, а два шанса на успех.

— Возможно, но только в том случае, если ты из тех, кто выполняет приказы немедля и не задавая вопросов.

Снова просвистев какой-то мотивчик, он сунул шпагу в ножны.

Именно этот жест окончательно убедил меня, что я пришел по правильному адресу и к правильному хозяину.

Он вложил шпагу в ножны, болтавшиеся у пояса, не задумываясь, не возясь, одним плавным движением. Я видел фехтовальщиков высокого класса, дуэлянтов и мастеров клинка, выигрывавших те поединки, в которых победить невозможно, и все они, даже самые прославленные, немного мешкали, когда приходилось вкладывать оружие в ножны.

Но Астольфо спрятал шпагу одним движением большого пальца левой руки, как это учатся делать актеры. Не глядя вниз. Не колеблясь. Шпага скользнула в ножны, и, насколько я понял, наш договор был подписан и скреплен печатью.

«Мастер Астольфо, — подумал я, — вы еще не знаете, что получили лучшего и самого прилежного ученика. Таких вам еще не приходилось обучать».

Что ж, это было давно, и с тех пор минуло тридцать две луны. Честно говоря, груз обучения оказался тяжел так, как я себе и представлял.

Первой и главной задачей было убедить мастера взять меня к себе. Я дал столько обещаний, наговорил столько наглой лжи, умолял, заклинал и пресмыкался столь усердно, что до сих пор краснею при воспоминании о том времени и не желаю вдаваться в подробности. После этого началась муштра. Одно задание следовало за другим: сунуть руку в маленький бархатный мешочек, топорщившийся изнутри рыболовными крючками, чтобы извлечь мелкую монетку, которую он туда положил; боксировать с безгласным Мутано и, как обычно, быть сильно побитым; учиться пользоваться квазилунным ножом, имеющим форму полумесяца, чтобы отрезать тени от их хозяев (сначала железные столбы, а потом и кошки); определять с завязанными глазами текстуру любой ткани, пробовать безумно дорогие вина, которые я не имел права глотать.

И бесконечные упражнения с различными клинками: обычным палашом, рапирой, саблей и ятаганом, но чаще всего и старательнее всего — с тем молниеносным, тонким, отточенным клинком в форме полумесяца, который Астольфо называл Избавителем.

Если вы любознательны, проделайте следующий эксперимент: выберите ясный ветреный день, прикрепите к шесту, доходящему вам до макушки, флажок из прозрачнейшего голубого шелка и разрубите его надвое своим сверкающим Избавителем так, чтобы концы разреза оставались ровными, словно это сделал портной с верным глазом, сидящий со скрещенными ногами на своей подушке. Этому вы обязаны научиться, если хотите сколотить состояние, занимаясь похищением теней.

Конечно, Астольфо наотрез отказывался признать себя похитителем теней и знаменитым мастером этого искусства.

— Я торгую тенями, — пояснял он. — Клиенты приходят ко мне. Не я их ищу. Пусть воруют остальные, если им угодно. Я продаю то, что пользуется спросом.

И это чистая правда: я ни разу не видел, чтобы он брал тень украдкой, разве только на тренировках. Очевидно, воровское прошлое осталось позади. И все же за ним тянулся длинный хвост легенд, крайне полезных для его предприятий.

Самыми утомительными были математика и трактаты по теории. Я не любитель мозголомных игрушек, и долгий дождливый день за «Первозданной теорией теней» или «Книгой антикварных теней» Карникуса не самое мое любимое времяпрепровождение. Я ненавидел и геометрию, хотя понимал ее пользу. Если собираетесь вырезать тень из того места, где она распластана в нише стены с тремя-четырьмя неровными углами, будьте любезны вспомнить о дугах, овалах и градусах. Но человек, нашедший применение изъеденным книжными червями страницам анонимного «Зеркала теней мира», есть великий ученый, до которого Фолко шагать и шагать.

Урокам, казалось, не предвидится конца. И частью обучения был запланированный обман, чтобы я не смог разобраться: где настоящее воровство, а где всего лишь тест. Возьмем для примера хотя бы нынешнее дельце. Вот мы стоим у бокового входа обшарпанного портового склада. Астольфо постучал условным стуком в ободранную дверь на кожаных петлях — два-один-два, и нас впустила парочка здоровенных грязных оборванцев, с которыми никому не хотелось бы встретиться в темном переулке. Один из них повел нас через лабиринт коридоров и остановился у маленькой двери без смотрового окошечка. Другой топал следом за нами.

В подобных обстоятельствах перепуганное тело не реагирует на разумные мысли. Я бросился на пол, одновременно выхватив кинжал из сапога, и, подобно ластившемуся коту, обвил ноги того, что повыше, подрезав ему ахилловы сухожилия. Тот взвыл удивительно высоким для столь косматого дикаря голосом, уронил абордажную саблю и отшатнулся к стене. Я мигом вскочил и выхватил шпагу, готовый защитить себя и Астольфо, поскольку предположил, что нас заманили в ловушку: богатство Астольфо было поистине баснословным, и попытки завладеть сокровищем, убив хозяина, случались весьма часто.

Но сейчас он жестом успокоил меня.

— Уймись! Что ты делаешь?

— Этот тип пытался меня убить. Приставил саблю к моей спине.

Дверь открылась. Сморщенный желтолицый старикашка с одного взгляда понял суть происходящего и негромко осведомился:

— Что, Астольфо, привел мне убийцу?

Чувствовалось, что человек этот привык властвовать.

— Лучше приструни своего приспешника, Пекуньо! Он напал на Фолко сзади! Повезло ему остаться с целым брюхом! Почему он обнажил оружие против приглашенного тобою гостя?

Старик долго, испытующе смотрел на Астольфо, прежде чем кивнуть, после чего сделал знак второму громиле-слуге, который помог пострадавшему встать и уковылять в полумрак. Я глядел им вслед, думая, что пройдет немало времени, прежде чем раненый сможет отплясывать кадриль.

— Настали гибельные дни, Астольфо, — начал Пекуньо. — Я приказываю слугам обнажать оружие, провожая гостей в мою маленькую контору.

— Я не беру с собой чужаков, и ты не раз в этом убеждался.

Пекуньо снова кивнул.

— Мой человек Доло велик ростом, но слаб разумом. Но оставим это. Считай, что все улажено.