Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— Таких немало. Это область, в которой вознаграждается аморальная изобретательность.

— Предлагаю вам вытащить кое-кого из печи и заставить давать советы по поводу неформальных лидеров. Если объяснить вкратце, эти индивиды хоть и не получили официального статуса лидеров в той или иной общине, зато их поступки и мнения имеют больший вес среди соседей, чем деяния и слова, скажем, правительства. Специалисты по пиару обзавелись сложными методиками для распознавания таких лидеров. Направив на них усилия ваших искусителей, вы позволите себе меньше заниматься рядовыми грешниками.

Сатана погладил свою эспаньолку.

— И это высвободит искусителей, которые смогут влиться в ряды палачей?

— Совершенно верно. — Хардейкр взглянул на президента АБЗДДИ: — У вас возникнут какие-то проблемы с перегруппировкой сил?

— Это зависит от того, санкционирует ли руководство переход из одной службы в другую.

Хардейкр взглянул на Дьявола. Тот кивнул.

— В таком случае, проблем нет, — заверил демон.

— Но ваше предложение дает преимущество… другой стороне, — внезапно сообразил Сатана, ожегший Престол полным ненависти взглядом. — У них и без того превосходство в численности.

Ангел ничего не ответил, но уголки совершенных губ тронула едва заметная усмешка. Сатана зарычал.

Хардейкр поспешил вмешаться, пока не разгорелась ссора.

— Предположим, другая сторона также умерит пыл, сосредоточится на неформальных лидерах и станет уделять меньше внимания рядовым?

Ангел легонько шевельнул длинными пальцами.

— Мы на это не пойдем.

— Пойдете, — уверенно возразил Хардейкр, — если моя теория верна.

— Какая теория? — хором спросили Дьявол и президент.

— Он считает, — пояснил Престол, — что мы все персонажи книги, которую пишет Он.

Змеиный язык демона задрожал во рту девушки, издав неподражаемый звук презрительного неверия. Дьявол хмыкнул и закатил угольно-черные глаза.

— Если я прав, — пояснил Хардейкр, — мы скоро узнаем.

— Как? — хором спросили все трое бессмертных.

— Узнаем, потому что решение, которое ты… — он кивком показал на ангела, — только сейчас посчитал неприемлемым, внезапно станет приемлемым. Точно так же, как когда-то над землей расстилалась непроницаемая скорлупа, так называемая твердь небесная, а потом ее не стало. Точно так же, как когда-то было возможным построить башню или воздвигнуть лестницу, которая протянулась бы до неба, а потом это оказалось невозможным.

— Не помню никакой небесной тверди. А Вавилонская башня — всего лишь миф, — огрызнулся ангел.

— Потому что Он не нуждается в том, чтобы ты помнил, — пояснил Хардейкр. — Но твердь, и башня, и солнце, которое можно остановить в небе, все это было так же реально, как эта комната. Потом они были вычеркнуты из последующих вариантов. По мере продвижения вперед Он переписывает первые главы. Я и сам частенько так делал.

— Откуда ты можешь это знать, если не знаем даже мы? — вопросил Сатана.

— Персонажи знают только то, что им необходимо знать. В этом заключается внутренняя динамика сочинения истории.

Сатана наградил посредника жестким взглядом. Чесни втайне восхитился стойкостью Хардейкра, спокойно вынесшего испытание.

— Я нахожу идею оскорбительной, — заявил Сатана, — и к тому же смехотворной.

— Если я ошибаюсь, мы просто подождем здесь, и история зайдет в полный тупик. Если я прав — мы заключим договор, и все продолжится.

Они продолжали сидеть. Единственным звуком в комнате было стаккато, выбиваемое пальцами Дьявола на столешнице. Дерево успело обуглиться и покоробиться.

После долгой паузы преподобный Билли Ли сказал, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Когда загоняешь себя в угол собственными писаниями, неплохо бы убрать стену.

Они ждали. Барабанная дробь Дьявола становилась все более нетерпеливой. Из-под кончиков пальцев шел дым. Он открыл рот, чтобы заговорить, но его опередил Престол.

— Мы согласны.

Сатана с подозрением уставился на ангела.

— Но ты сам сказал, что предложение неприемлемо.

— Разве? Не помню.

Дьявол моргнул, и его лицо на миг стало чуть растерянным, словно он потерял нить мыслей.

— Что здесь произошло?

— Думаю, мы договорились, — объявила президент АБЗДДИ.

Хардейкр ничего не сказал. Но Чесни еще не видел, чтобы человек выглядел таким счастливым.

— Вы не должны никому говорить, — предупредил ангел.

Чесни показалось, что сначала Хардейкр готов был возразить, но, похоже, подумал о последствиях, потому что спокойно кивнул:

— Да, это справедливо.

— А ты, — обратился ангел к Сатане, — не должен подстрекать его распускать язык.

Взгляд Сатаны затуманился, и в комнате внезапно запахло серой. Но ангел неумолимо продолжал:

— Иначе сделка отменяется.

Углы губ Дьявола мрачно опустились. В продолжение бесконечно долгой минуты исход переговоров висел на волоске.

— Неприемлемо, — изрек он наконец.

— Ну, разумеется, — бросил Престол. — Это твоя гордыня. Твоя проклятая гордыня!

— Так было всегда, — изрек Люцифер, — и так будет всегда.

— А что если виновник этого кризиса извинится? — предложил Хардейкр.

Сатана поднял брови:

— Искреннее раскаяние? С подобающим случаю смирением?

— Но он ни в чем не виноват, — возразил Престол.

— Тем лучше, — заметил Хардейкр.

Сатана немного подумал.

— Сама идея довольно привлекательна. Ему придется склониться передо мной.

— Но не служить тебе, — предупредил Хардейкр.

Сатана величественным жестом дал понять всю незначительность подобного заявления.

— И перед всеми моими подданными. Мы дадим им свободный час.

— И нам тоже, — напомнил демон.

— Если не считать привратников на входе, — парировал Сатана.

— Согласен. Мы задействуем переведенных искусителей.

Хардейкр оглядел стол.

— В таком случае, я считаю диспут законченным, — постановил он.

— Флип-флонкин-фликафак-с-два!

Все уставились на Чесни. Будь он в состоянии, взирал бы на себя с не меньшим изумлением. Но слова слетели с языка еще до того, как он осознал возможность их произнесения. И теперь словно со стороны слышал свой голос:

— Это несправедливо. Мне не за что извиняться!

Летиша уставилась на Хардейкра глазами, в которых, по мнению Чесни, светилось чистейшее обожание. Наконец она повернулась к сыну и мягко положила руку ему на рукав.

— Существует, дорогой, — сказала она, — такая вещь, как прецедент.

— Хочешь сказать, что не сделаешь этого? — уточнил Хардейкр. — Значит, начнутся проблемы.

Первой непроизвольной реакцией Чесни было возмущение подобной несправедливостью. Теперь он задумался, пока Ад и Рай ждали ответа. Но тут у него возникла идея. Более чем идея. Озарение. «Возможно, — сказал он себе, — я все-таки стану героем романа».