Матвей Малый - Как сделать Россию нормальной страной

Но при этом ошибкой было бы сглаживать последствия простого нежелания данного члена общества стать продуктивным работником. Государство ни за что не должно поощрять такое поведение. Негативные последствия такого поведения должны быть очевидны как для самого человека, так и для других членов общества.

На Западе такая ошибка уже была сделана: общество стало настолько богатым, что обеспечило высокий уровень жизни всем гражданам без исключения. И результат получился ужасный: бездельники живут в достатке, но ничто не останавливает их разложение и деградацию. Поэтому в настоящий момент развитые страны Запада повсеместно сокращают такие программы, чтобы граждане поняли, что работать продуктивно все-таки необходимо, и не столько для общества, сколько для них самих. Необходимость продуктивной работы обуславливается не только заработком, но и моральной ориентацией человека на созидание. При этом, конечно, лучше не работать вообще, чем иметь работу притворную или уничтожающую ресурсы.

Считается, что мы можем научиться морали с помощью нашей великой литературы. Однако знание Пушкина и Толстого не помешало нам создать одну из самых жестоких и кровавых тираний и поставили страну на грань физического уничтожения. Значит, надо признать эту теорию ошибочной. Нравственен не тот, кто читает Пушкина, а тот, кто не выдвигает претензий к другим. Красоту ценит не тот, кто знает наизусть стихи, а тот, кто сам может создавать красоту и гармонию в жизни. Если человек работает продуктивно, честно и с любовью, он стремится украсить и облагородить свою жизнь, обрести цельную картину мира.

Если человек работает на молокозаводе, он может быть незнаком с новейшими достижениями мировой культуры, и профессионалу его взгляды на искусство и литературу покажутся упрощенными. Но благодаря его добросовестному труду другие люди живут в обществе, где есть кефир и масло, и могут стать искусствоведами или художниками, если к этому лежит их душа. Такое общество неизмеримо лучше, чем то, которое было у нас, когда так называемый «самый образованный и культурный народ» давился в очередях за колбасой или дешевыми коврами, но зато все читали Пушкина.

Коммунисты привили нам такое презрение к «мещанину», у которого «фарфоровые слоники стоят на серванте», что нам кажется неприличным идти кого-то грабить, не ознакомившись предварительно с нашей великой литературой.

В результате горизонтального подхода все аспекты социальной жизни современного российского общества были неправильно организованы. Необходимо изменить общество так, чтобы оно, во всех своих проявлениях, соответствовало вертикальному подходу. Никакие «реформы» ничего не дадут, пока вертикальность не будет принята за основополагающий принцип.

Сегодня на Западе считается, что самый обычный человек, даже не достигший успеха в жизни или оказавшийся на дне общества, все равно достоин уважения и вправе его получить. А если так, общество должно предоставить ему защиту в форме неотъемлемых гражданских прав.

Вот краткая история западного общества: сначала дворяне потребовали прав у короля, затем жители городов потребовали прав у дворян. Потом у этих сословий потребовали прав простолюдины. Конечно, добиться прав было нелегко, и не обошлось без крови: никто просто так ценных подарков не дарит. Король дал дворянам права потому, что дворян было много, им удалось организоваться, а королю дорога была его голова. Жители городов получили права, потому что благодаря мануфактурам и торговле они стали богаче и влиятельнее дворян. Простолюдины добились своих прав только после того, как несколько раз брались за вилы. В какой-то момент у людей, занятых кровавой борьбой за свои права, произошла революция в сознании. Они задумались: не лучше ли сотрудничать, чем воевать, не будет ли это выгодней для всех?

Итак, первая революция — это изобретение принципа «мне лучше — тебе лучше».

В России такие процессы тоже происходили: не лучше ли денежный оброк, чем барщина, не лучше ли отпустить крепостного в город торговать, не лучше ли крестьянин здоровый и грамотный, чем изможденный и забитый? Так, в какой-то момент стало понятно, что эксплуатация дает меньше выгоды, чем кооперация.

Недавно в Африке шла страшная война: две народности пошли друг на друга с ножами и порубили чуть ли не миллион человек. Теперь там опустошение, разруха и голод. А разве где-нибудь в Швейцарии, где тоже проживают несколько разных национальностей, у людей нет вопросов друг к другу? Никто не уводит чужих жен, не врезается в чужую машину? В Швейцарии тоже бывает, что немец обидит француза, но разница в том, что в Швейцарии конфликт разрешают в зале суда, исходя из принципа «мне лучше — тебе лучше».

Итак, вторая революция — вместо того, чтобы бить друг другу морды, конфликт переводится в зал суда, который устанавливает справедливость, руководствуясь принципом «мне лучше — тебе лучше».

При этом люди сознают, что суд обязательно должен быть справедливым! Ведь суд — это не только место, где устанавливается реальная вина: в суде виновному доказывают, что ему вынесен честный приговор.

А отсюда вытекает и третья революция: необходимо человеческое отношение ко всем гражданам, и прежде всего к бедным, непонятым, инакомыслящим или подозреваемым в преступлениях.

Суть принципа «мне лучше — тебе лучше» состоит в достижении успеха не за чужой счет, а только в результате кооперации и созидательной работы. А это значит, что слабых нельзя эксплуатировать: их надо, насколько возможно, превращать в сильных, в равных себе.

Сегодня на Западе в полной мере наделяются правами наиболее незащищенные категории населения: женщины, матери-одиночки, люди с физическими недостатками, представители расовых, сексуальных и национальных меньшинств.

Человек должен требовать, чтобы общество предоставило ему права. Нельзя требовать хлеба, но требовать возможность заработать на хлеб необходимо. Такие права построены на принципе «мне лучше — тебе лучше», и их надо завоевать.

Если нет прав, нет и обязанностей. Как можно ждать, что человек осознает свои обязанности перед обществом и будет выполнять их, если общество отказывается понять свои обязанности относительно него? В России мы не чувствуем себя обязанными участвовать в строительстве гражданского общества, потому что нас здесь не уважают.

Человеку хочется любой ценой быть принятым в общество, выполнить требования общества к нему. Такой конформизм — первейший инстинкт, залог выживания и главный метод обучения. Вот идет мужчина в чистой рубашке, костюме и галстуке, начищенных ботинках. Но русское общество относится к нему так, будто он весь извалялся в грязи: у него нет никаких прав и от него не ожидают добросовестного выполнения каких-либо обязанностей. Налицо конфликт человека с обществом, который он может разрешить двумя способами. Трудный способ — это изменить общество. Простой — согласиться с оценкой общества и тем самым стать его частью. Найти грязь и изваляться в ней.