Василий Шукшин - Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.

Летают чайки, блещет галька,
сверкает сахаром песок,
и долбит мусорная галка
леща протухшего в висок.

Была река… И вот не стало.
Закрылась пристань, слышен мат.
И лишь душа светлинкой малой
сквозь тьму веков глядит назад.

Разлито в воздухе тепло:
берёза листья распускает,
рассвет озёрное стекло
туманной ватой протирает.

Вовсю токуют глухари,
на солнце отливают перья
то светом утренней зари,
то — голубого завечерья.

И золотисто-синий свет,
струящийся с небес на поле,
как радость уходящих лет,
как ощущенье вечной воли.

Взойдя на шаткое крыльцо,
стою, до пояса раздетый,
ласкают плечи и лицо
луч золотой, весёлый ветер.

Не верю даже, что зимой,
когда мороз гремел, как сабля,
душа, объятая тоской,
до самой сердцевины зябла.

Встречая новую весну,
я понимаю, как впервые,
что всё на свете прокляну,
но не рассветы золотые.

Туман лохматый и седой
над чёрным днём завис…
Ты забрала любовь с собой,
как забирают жизнь.

«Верни! — тебе кричу я вслед. —
Моя любовь — моя!»
Но лишь молчание в ответ,
как сон небытия.

Запрусь в избе — и не зови.
Налью стакан вина
и выпью за помин любви,
как в горе пьют — до дна.

Предзимье… Человек бредёт
через поля, как через годы:
и тащит груз своих забот,
как скот, не знающий свободы.

О, сердце русское, скажи:
когда цепей порвутся звенья,
в какие бросишь мятежи
своё великое терпенье?

Но сердце бедное молчит.
И человек меня не слышит.
Плывёт шуга, мороз трещит,
и ветер оголтелый свищет.

Ничего я вспомнить не успел,
как, простившись с веком, постарел.

И не важно, что в руках пока
столько силы, что свалю быка.

Главное — души высокий свет
потускнел, сошёл, как снег, на нет.

А коптить, как треснутая печь,
ах, постыло… Не об этом речь.

Лютик, вейник, незабудка
Расстилают свой ковёр,
и чирок — шальная утка —
поднимается с озёр.

Дремлет старое крылечко,
тяжелеют небеса,
и над замершим заречьем
ходит, ухает гроза.

И в кругу высоком бора
снова ранит душу грусть:
ох, не скоро, ох, не скоро
я теперь сюда вернусь.

Что ты всё про высшее да вечное,
В паузах о трудностях бубня…
Жил бы ты на станции Овечкино,
Я бы посмотрела на тебя!

Утром печь топить, почти остывшую,
А потом — на речку, за водой.
А сугробы, друг мой, вровень с крышами —
Ты сперва калиточку отрой!

Лес шумит вокруг — сосновый, лиственный,
И закаты — чудо хороши!
А вопрос стоит один, единственный:
Как по-человечески прожить.

Если есть на свете что-то вечное,
Было и останется вовек —
Это снег на станции Овечкино,
Тихий, мерно падающий снег.

Ехать-то тут всего… Сущая дребедень:
Перетерпеть ночь да пережить день.
Душу открыть тому, кто посмотрел в глаза.
Ближнему своему главное досказать.
Ехать-то тут всего… Как же, Марин, суметь
Перетерпеть жизнь
И пережить смерть?

Кто впервые сказал об этом — Бог весть.
Может, это умная мысль, может — ересь.
Но пока хоть один переводчик на свете есть,
Человечество не погибнет,
Надеюсь.

Слушай Голос, и не придумывай ничего.
Разбирай слова, учись, доходи до сути.
И не мни себя автором. Все мы только Его
Слуги.

Но когда однажды, рассекая веслом волну,
Увозя меня в никуда, седой перевозчик
Будет требовать плату, я ему протяну
Пару строчек.

А жизнь была — горой крутой
И кружкой пенной браги…
Цепляюсь каждой запятой
За белый лист бумаги.
Крючком, значком — за белый лёд,
За белый свет цепляюсь.
И каждый миг, и каждый год —
Прощаюсь и — рождаюсь!

«О, русская земля, уже ты за холмом…»
В автобусе ночном не дремлется, не спится.
Здесь, за границей — кров. Здесь, за границей — дом.
Здесь жизнь мою навек пересекла граница.
О, русская земля, ты мне родная мать,
Но горечь и печаль намешаны с любовью…
Как ты легко смогла детей своих отдать
И быстро позабыть оставленных тобою.
Князь Игорь не придёт… О, русская земля!
Удельные князьки вершат дела поныне.
Не знаю я теперь, где Родина моя.
Мне всё равно, где жить. Я всюду на чужбине.
И там, где сердцу быть, стоит горячий ком.
Но паспорт погранцу я отдаю послушно.
О, русская земля, уже ты за холмом…
Всё так же велика. И так же равнодушна.

…И если ты в межзвёздной глуши летишь
И смотришь на шарик, который тебе был дорог,
Найди то место, где Омь впадает в Иртыш.
Я здесь стою и смотрю на любимый город.
Всё те же деревья, и скаты зелёных крыш,
И пушка, что молчит со времён Бухгольца…
И если ты действительно там летишь —
Прошу тебя, не обожгись о Солнце.
Что есть Земля? Пристанище наших тел.
А путь души, увы, никому не ведом.
Но если б ты увидеть меня хотел,
То я летела б сейчас за тобой следом.