Василий Шукшин - Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.

Кажется, что может быть плохого в любви господина товарища Президента к матери?! А между тем, возведённая в абсолют, и она становится частью подавляющей человека тоталитарной идеологии. Ведь любимая мать господина товарища Президента — святая Гурсултан — возвеличивается чуть ли не до Богородицы. Чего греха таить, господин товарищ Президент и раньше питал слабость к женщинам. Теперь же его можно сравнить разве что с фараоном, который официально был мужем всех женщин Египта. Вышедшая из-под пера господина товарища Президента книга «Ру» становится книгой книг — равновеликой Корану и Библии. А чего стоит его страсть к пословицам и поговоркам?! История и раньше знавала попытки использовать в политической пропаганде цитируемые политиками вековые «мудрости» («Хлеб — всему голова», например). Однако теперь, «.. когда народная поговорка дорастает до мудрости господина товарища Президента, она принимает силу закона, и её исполнение становится обязательным для всех». (стр. 70).

Да, отложилось: и в советские времена многие руководители были неравнодушны к наградам. Возведённая же в абсолют, эта страсть господина товарища Президента становится поистине отвратительной. «В связи с поступлением в […] страну первого компьютера, господин товарищ Президент удостоен […] звания академика компьютерных наук, из-за чего он в третий раз удостоился единственной награды, носящей его собственное имя — „Ордена господина товарища Президента“. Он был также награждён в девяносто девятый раз орденом „Народный Герой“, столько же раз — орденом „Ум, Честь и Совесть нации“. (стр. 83). Лесть и фимиам господину товарищу Президенту превосходят уже всякие мыслимые пределы. И вот мы видим, что „Общее собрание крестьян Чарвы постановляет: „Присвоить Иисусу Христу имя господина товарища Президента!“ (стр. 84). Словом, в изображении Ака Вельсапара господин товарищ Президент представляет собой средоточие всех политических и человеческих пороков, это, говоря словами поэта — „ужас мира“, „стыд природы“ и „упрёк Богу на Земле““.

Не менее отвратителен и другой выведенный в романе человеческий тип — секретарь Бюро по идеологии — Тал Таган. Умный, циничный прагматик, он давно уже понял, что „в нашей стране здоровье и продолжительность жизни каждого гражданина определяется уровнем его любви к господину товарищу Президенту. Чем ярче полыхает эта любовь, тем дольше живёт человек“ (стр. 186).

Именно демагогия Тал Тагана служит источником неиссякаемого казённого энтузиазма: „Вскоре у нас официально поменяют местами лето и осень. На днях об этом выйдет специальный Указ. <���…пить к сбору высокого урожая там, где только что закончили сев. […] Таким образом, наступление всеобщего благоденствия в нашей стране неизбежно! Мы вступаем в поистине Золотой век! В какой ещё стране созданы такие условия для трудящихся? Ни в какой. Где ещё, кроме нашей страны, объявлен Золотой век? Нигде!“ (стр. 82).

Ловкий царедворец, превосходно приспособившийся к существующему режиму, Тал Таган, не стесняясь, использует все выгоды своего положения. Это — неглупый („даже я, Тал Таган, член всесильного Бюро, что, в сущности, могу изменить в этом мире? Ровным счётом ничего!“ (стр. 216), по-своему талантливый человек. Но миссия его омерзительна. А потому омерзителен и он сам, даже в мелочах: „Ел он смачно, с аппетитом, не обращая внимания на присутствующих. Насытившись, погладил живот, и тихо рыгнув в кулак, отодвинулся от стола“ (стр. 58)…

Ак Вельсапар рисует общество, парализованное страхом. Только один человек свободен в этой стране — господин товарищ Президент. Все прочие — пресмыкающиеся. Гады. Казалось бы, именно поэтому, будучи самым гибким из пресмыкающихся, — Кобра обречён на успех в этом обществе. И всё-таки, даже и ему не угнаться за изворотливостью партийного (когда-то коммунистического, а ныне демократического) курса. Вот Кобру — Мусу Чоли — назначают заведующим селом Чарва. „Но как только он вместе со всеми сел за стол и положил в рот кусок мяса, один из членов Бюро неожиданно вскочил с места и на глазах присутствующих схватил его за горло:

„— Бессовестная тварь, — заорал он. […] Посмотри в окно! Как ты можешь есть, когда любимый народ господина товарища Президента голодает! Мы научим тебя заботиться о народе“ (стр. 84).

Кобру тут же снимают с должности как врага народа за грубые недостатки в работе и аморальное поведение, а затем, после публичного раскаяния. назначают снова. И хотя Кобра многому научился у людей и даже сделал головокружительную политическую карьеру (ведь чтобы осуществить свою месть, ему нужно было занять достаточно высокое положение), его природное простодушие „не смогло исчезнуть, сколько бы цинизма он ни повидал“ (стр. 477). В конечном итоге именно это и обрекает Кобру на поражение.

В изображении Ака Вельсапара перед нами предстаёт общество, в котором „…тайная служба по контролю над всеми тайными службами страны“ обеспечивает сверхбдительную опеку каждого человека. В этом обществе фактически есть только два сословия: „никто“ и „ничто“. „Никто — это мы с вами, достойные люди. Господин товарищ Президент любит нас, он знает цену каждому из никто!“ — говорит Мусе Чоли его персональный водитель Шали. — „Тот, кто нарушит решение Бюро, становится ничем! Это две разные категории людей“ (стр. 81).

Репрессивный аппарат государства доведён до пугающего совершенства. Все находятся под колпаком у орденоносного Института-лаборатории языков, который следит за тем, чтобы жители страны „грамматически правильно“ высказывались о политике господина товарища Президента. „Мы проводим чрезвычайно глубокие исследования в области языков, — делает акцент директор Института Кустобровый. — Иногда даже приходится вырывать с корнем предмет наших исследований. Это я о тех языках, которые допускают грубые грамматические ошибки.“ (стр. 141).

Специальный отдел Института „Сны“ „…занимается выявлением людей, потенциально способных в ближайшем будущем грамматически неверно высказываться о политике господина товарища Президента“ (стр. 167–168). В другом отделе Института языков — „Доме непрерывного творчества“ — за стеклянными перегородками, прозрачными только с одной стороны, пожизненно сидят и что-то пишут, с наушниками на головах, в которых 24 часа в сутки транслируются песни, поэмы и пр. о господине товарище Президенте — поэты, писатели, музыканты и представители других творческих профессий. Все созданные ими произведения являются государственным достоянием, все они печатаются в одном экземпляре, „почтой“ посылаются „на улицу“, а затем перерабатываются в бумагу. И так, день за днём, цикл за циклом продолжается эта творческая каторга. Однако с точки зрения официальной пропаганды все выглядит вполне благообразно. Как цинично выражается Тал Таган: „Учреждение, где собрано столько представителей гуманитарных профессий, не может называться иначе как гуманитарным учреждением“ (стр. 185).