Борис Аверин - Владимир Набоков: pro et contra

букв.: «Тамара — чтобы назвать ее именем соцветным настоящему», в «Других берегах» — несколько более свободный перевод: «Тамару — выбираю ей псевдоним, окрашенный в цветочные тона ее настоящего имени».

Выше уже отмечались переклички, в том числе и с книгой героя «Посмотри на Арлекинов!». Фамилия Розанова тоже несет цветовую коннотацию (и цветочную — согласно только что цитированному автопереводу Набокова), в ее английском написании, она, во-первых, приобретает мужской род, а с ним, возможно, историко-литературную ассоциацию (В. В. Розанов), во-вторых, передача русского з через s , как бы превращающая его в с , — кажется, позволяет допустить и мысль о Наташе Ростовой

«оставим ее бесцветной: всего лишь контур, белая форма, которую художник еще не заполнил цветом» (англ.).

Может быть, такого рода аналогии, наряду с проблемой настоящего vs выдуманного имени и вымышленных vs реальных «персонажей», может объяснить имя Белинда в «Solus Rex» — в русской перспективе производное от белого (ср. белую форму— white shape) и, вероятно, связанное с ним имя Blenda (анаграмма бледного и в то же время англ, «смесь», «переход одного цвета в другой») в «Бледном огне» («Pale Fire»).

«As we know from reading „Ada“, Antiterrans have three tongues. So does Nabokov. Since Russian is one which few educated Americans or Englishmen command, they are partially blind when studying „Ada“. The guide which follows is primarily for them» (Proffer, p. 400/249)

[Как мы знаем из чтения «Ады», обитатели Антитерры говорят на трех языках. Набоков тоже. Поскольку мало кто из образованных американцев или англичан владеет русским языком, то, изучая «Аду», они оказываются отчасти слепыми. Нижеследующий путеводитель предназначен прежде всего для них.]

Теперь уже появился обширный комментарий к «Аде», написанный ведущим биографом Набокова Б. Бойдом; было бы соблазнительной задачей теперь, почти через четверть века, обсудить и этот комментарий.

Vladimir Nabokov. Ada, or Ardor: A Family Chronicle. N. Y.: McGraw-Hill, 1969. Первая цифра указывает страницу этого издания, цифры после дроби — номера строк на странице (в скобках указаны страницы работы Проффера по первому, а после дроби — по второму изданию).

Несколько позже этот прием получил название «автометаописание». Обычно этот термин применяется к случаям, когда текст (слово или предложение, во всяком случае элемент текста, его «поверхностного» выражения) помимо своей очевидной функции, описывает тот прием или тот структурный принцип, который присутствует в этом же тексте, обычно в непосредственной близости. Неординарность набоковского примера заключается в том, что здесь эту функцию выполняет элемент, отсутствующий в тексте, но привносимый в него подтекстом. (Примечание 1996 г.)

Один из комментариев, исправленных во втором издании либо по нашей рецензии, либо непосредственно по упоминаемой ниже статье Л. Грегга (Примечание 1996 г.)

Larry Gregg. [Lauren Leighton] Slava Snabokovu // Russian Literature Triquarterly. № 3. 1972. P. 328 = С Proffer (ed.). A Book of Things… P. 26.

Последнее слово актуализирует и свою латинскую этимологию — «безумный».

При этом у Блока есть два стихотворения под названием «Демон», немаловажно и то, что один из отрывков «Возмездия» был опубликован в альманахе «Сирин» (1914).

Тема «Павшего Демона» — это в сущности разработка мотива Падшего Ангела — ср. упоминание Денницы (из Ис. 14: 12) в одном из важных мест поэмы.

«Чудесный портрет отца работы Врубеля, эти безумные алмазы, уставившиеся на меня» (англ.). 509/23–25 (428 / 278) — Проффер здесь комментирует безумные алмазы (demented diamonds) — как глаза Демона (и приводит репродукцию картины — р. 399/248). Нужно, однако, отметить и связь этих слов с упоминавшимся выше именем Демона (Dementius) и с «граненными как алмазы четырехстопниками» поэмы [171/11–13 (410–411/260–261)], (которые откликнулись и в комическом переводе из Демона, где «грань алмаза» переведена как «brilliant's facet» [502/13–16 (428/278)]) — слово «граненный» применительно к стиху может восходить к нескольким источникам, но в конечном счете к древнерусскому термину грано «стих, строка» — см. об этом и обыгрываниях этого слова — у Маяковского и Якобсона в: Г. А. Левинтон. К поэтике Якобсона (поэтика филологического текста) // Материалы международного конгресса «100 лет Р. О. Якобсону. Москва 18–23 декабря 1996». М., 1996. С. 201–202 (полный текст работы будет напечатан в трудах этого конгресса). (Примечание 1996 г.)

Может быть, стоит учесть в этой связи и ранний рассказ «Удар крыла» (см.: Звезда. 1996. № 11. С. 10–21 — Примечание 1996 г.)

«Хуже всего были постыдные отголоски из цыганского типа песен Апухтина и Великого Константина [т. е. KP]» (англ.).

В ресторанной сцене сконцентрировано то, что постоянно встречается в различных автопереводах Набокова, — а именно эквиритмические переводы русских стихов (в противоположность его неоднократно заявлявшимся установкам). Здесь он экспериментирует на материале романсов, а не (или не только) высокой поэзии и позволяет себе эти эксперименты с необыкновенным комическим эффектом. Игра на эквиритмизме переводов (доведенная до чисто фонетического квази-перевода в случае с песней Окуджавы — еще один пример, не узнанный Проффером и исправленный во втором варианте — 412/24–26 (422/274) — наглядно демонстрируется в «Speak, Memory» в главе о юношеском стихотворстве (см. р. 220–221), как и клише романсной рифмовки (розы — березы и т. п. — р. 221).

Взгляд профессионального узнавания со стороны проходящей туда и обратно блядушки (англ.).

Не может ли здесь быть ассоциации с «Между помнить и вспомнить, други, / Расстояние, как от Луги / До страны атласных баут» в «Поэме без героя».

Это взгляд, так сказать, с русской стороны. Проффер, со своей стороны, лучше осознавал влияние шумихи вокруг романа (по мнению Набокова, незаслуженной) и популярной музыкальной темы из фильма. Здесь возникает любопытный общий вопрос: какая из этих перспектив более адекватна для комментирования Набокова — русская, но дистанцированная или американская и синхронная. (Примечание 1996 г.)

Если Проффер прав относительно пастернаковских ассоциаций, то ср. упоминание Подмосковья — т. е. деревни, загорода — в этой связи в Предисловии к «Приглашению на казнь» (см. в настоящем сборнике), с Переделкиным связан и уже упоминавшийся «Август». (Примечание 1996 г.)