Уистан Оден - Лекции о Шекспире

Время, свобода воли и необходимость образуют вторую тему пьесы. Ведьмы предсказывают будущие события и, следовательно, увлекают Макбета на путь гибели. Следует различать античный и христианский подход к прорицательству. В античное время следовало совещаться с оракулом — цезари наложили запрет на прорицательство только лишь из соображений собственной политической безопасности. Учитывая, что все события совершаются по воле Зевса, нет никакой разницы между тем, что произойдет, и тем, что должно произойти. К Зевсу обращаются, чтобы узнать, постигнет ли неудача то или иное дело, и, если так, за него нельзя браться. Христианский взгляд на вещи состоит в том, что человек обладает свободой воли, иными словами, то, что произойдет, не равнозначно тому, что должно произойти. Бог дозволяет то, что Он запрещает, и Бог, находясь вне времени, предвидит будущие поступки человека не принуждая его совершать их. Представляется, что духи обладают схожими, хотя и менее развитыми способностями к предвидению. Согласно христианским воззрениям совещаться с оракулами запрещено. У человека, как у конечного существа, есть прошлое, в котором он может раскаиваться, настоящее, в котором он волен выбирать, и будущее, на которое он может надеяться. Бог предвидит будущее как часть опыта, но человек не способен воспринимать будущее иначе как возможность, зависящую от его собственного выбора. Последнее обратно знанию человеком зла, каковое он может получить только посредством опыта. Как следует из монолога Генриха IV о "книге судеб" ("Генрих IV", ч. II, III. 1), на будущее можно смотреть или как на море отчаяния, или как на производную выбора.

Ведьмы являются людям, которые, в каком-то смысле, их призывают. Они предсказывают Макбету, что ему суждено стать королем. Макбет может принять эту весть как предназначенье — "Раз мне сужден венец, то пусть судьба / Меня венчает, без моей подмоги" (i. 3). Он, однако, не делает этого и даже не спрашивает, как ему следует поступить. Макбет заключает:

Чудесный этот зов таить не может

Ни зла, ни блага.

<���… >

зачем внушает

Такую мысль, что волосы встают,

И сердце, как сорвавшись, бьется в ребра,

Назло природе? Подлинные страхи

Слабей, чем ужасы воображенья:

Мне самый призрак этого убийства

Так потрясает строй души, что разум

Удушен грезами и поглощен Несуществующим.

Акт I, сцена 3.

Макбету кажется, будто он знает, как именно сбудется пророчество. Это вера в определенное свершение, но не безоговорочное принятие судьбы, ведь он не может думать о будущем с той определенностью, которая присуща прошлому. В пьесе содержится намек, что ведьмы пытались искусить и Банко, но тот не поддался искушению:

Благие силы,

Отвадьте от меня дурные мысли,

Которые приходят к нам во сне!

Акт II, сцена 1.

Позже, увидев призрак Банко, Макбет решает вновь обратиться к ведьмам. Он не обязан идти к ним, но испытывает побуждение слышать их:

Отправлюсь к вещим сестрам. Я велю им

Открыть мне больше; я желаю знать,

Любой ценой, все, что грозит мне вновь.

Меня преграды не смутят: я в кровь

Так далеко зашел, что повернуть

Уже не легче, чем продолжить путь.

Акт III, сцена 4.

Если будущее предопределено, преграды не смутили бы Макбета, но он не до конца верит в предопределенность.

Ведьмы призывают к Макбету четыре видения. Первое видение, "голова в шлеме" (оно, согласно первой ведьме, "знает все без слов" (IV. 1)), советует Макбету остерегаться Макдуфа. Второе, "окровавленный младенец", говорит, что Макбету не повредит "никто из тех, кто женщиной рожден" (IV. 1), но это, впрочем, не изменяет намерение Макбета расправиться с Макдуфом:

А все же, чтоб верней была порука,

Возьму с судьбы залог: ты жить не будешь;

И бледный страх я назову лжецом

И буду спать назло громам.

Акт IV, сцена 1.

Третье видение, "дитя в короне, с деревом в руке", предупреждает Макбета о том, что Бирнамский лес пойдет войной на Дунсинан, но это не страшит Макбета — он по-прежнему думает о Макдуфе. Наконец, перед Макбетом проходит вереница королей из потомства Банко. Когда, спустя несколько мгновений, ему сообщают, что Макдуф бежал в Англию, Макбет решает предать мечу жену и детей Макдуфа:

О время, ты меня опередило!

Как только дело отстает от воли,

Ее нагнать уже нельзя. Отныне

Да будет каждый плод моей души

Плодом руки. Чтоб мысль венчать делами,

Я мыслю так, и так я поступлю!

Акт IV, сцена 1.

Макбет пытается подчинить своей власти будущее. Он ни разу не спросил у ведьм, как ему поступить или как идти к цели.

Вследствие желания овладеть будущим значение времени оказывается совершенно утрачено и для Макбета, и для его жены. В конце пьесы, когда ему сообщают о смерти леди Макбет, Макбет говорит:

Ей надлежало бы скончаться позже:

Уместнее была бы эта весть.

Бесчисленные "завтра", "завтра", "завтра"

Крадутся мелким шагом, день за днем,

К последней букве вписанного срока;

И все "вчера" безумцам освещали

Путь к пыльной смерти.

Акт V, сцена 5.

Для Макбета и его жены последовательность прошлого, настоящего и будущего разрушена так же, как утерян круговорот естественного времени, сна и бодрствования.

Третья тема "Макбета" — изображение трех типов общества. Первое общество, мир света, это соприсущность всей плоти любви. Второй мир, возможный, но не полноценный, — это соприсущность определенного множества, например, сообщества друзей, истине, справедливости и любви. Третье общество — это мнимо соприсущный мир зла, то есть мир ведьм и колдовства, где "Добро во зле, а зло — в добре" [138] Перевод Марка Дадяна. (i.i). Первые слова Макбета в пьесе — "Не помню дня мерзее и прекрасней" [139] Перевод Марка Дадяна. (I. 1) — подразумевает такую взаимозамену, хотя Макбет и не выражает свою мысль ясно. Мир ведьм также не полноценен сам по себе. Для достижения своих целей ведьмы стремятся заманить людей в ловушку. Наиболее вероятные жертвы их колдовства — это незамужние женщины, поссорившиеся с любовниками, люди незначительные, но снедаемые честолюбием, люди алчные и нравственные уроды. В ведении злых старух находится частное зломыслие, как, например, в случае с ведьмой, собирающейся преследовать до Алеппо жену шкипера, за то что та отказалась поделиться с ней каштанами (I.3), и общее зломыслие, как то способность поднимать бури и шторм, срывать ветры, "войною / Грозя церквам" (IV. 1). Духи способны войти в человеческое тело, но тело не будет принадлежать им.