Татьяна Чернышева - Природа фантастики

Теории адаптации, действительно, пока нет, но общество не могло не выработать практического механизма такой адаптации. И по крайней мере одним из подобных механизмов, наверняка не единственным, является, очевидно, и научная фантастика. При этом, как считает A. Hopс, научная фантастика учит людей не только адаптации, но и активности, ведь читатель научной фантастики твердо усваивает истину, что любые изменения в будущем происходят от действий человека, поэтому в его власти изменить многое [55] °55 См: Nourse Alan E. Science Fiction and Mans Adaptation to Change. . Д. Найт вообще считает, что научную фантастику «от всех остальных литературных форм» отличает как раз эта уверенность, что человек может изменить себя и окружающую среду [56] °56 См.: Kaufman V. Milo. Brave New Importable Words: Critical Notes on «Extrapolation» asa Mimetic technique in Science Fiction. - Extrapolation, vol. 5, N 1, 1963, Dec. . Поэтому современную фантастику воспринимают нередко как некий «социальный эксперимент на бумаге» (А. Азимов) [57] °57 Asimоv Isaac. Social Science Fiction. - In: Modern Science Fiction. N. Y. Ed. by Reginald Bretnor. 1953, p. 192. , как «инструмент социальной диагностики и предостережения» (К. Эмис) [58] °58 Amis Kingsley. New Maps of Hell: A Servey of Science Fiction, p. 87. . А это уже ведет нас к третьей тенденции в определениях научной фантастики и понимания ее специфики — к попытке воспринять современную фантастику как выражение некоего метода, отличного от «обычной» литературы, точнее от литературы, где преобладает «подражание природе», или воспринять ее как определенную «литературную стратегию».

На наш взгляд, эта тенденция особенно богата внутренними противоречиями. Прежде всего в таком контексте в понятие «подражательная литература» без всякой дифференциации включается как натурализм, так и реализм, и тогда фантастика оказывается чем-то противостоящим реалистическому методу. Так, Р. Брэдбери в одном из своих рассказов рисует будущее, в котором «поставили к стенке» всех фантастических героев, убили фантастику и утвердили… реализм, против которого автор готов бунтовать. Очевидно, в упорном стремлении противопоставить фантастику всем другим формам искусства, в первую очередь реализму (который, кстати, никогда фантастику не отвергал), сказывается общая для западной буржуазной науки и не приемлемая для советского литературоведения тенденция отрицания «подражательной» литературы, нападок на формулу Аристотеля о подражательной природе искусства. С другой стороны, рядом авторов, в том числе и западных, научная фантастика воспринимается как торжество реализма в самом развитии форм фантастической образности [59] °59 См.: Кагарлицкий Ю. Реализм и фантастика; Canary Robert. Science Fiction as Fictive History. - Extrapolation, vol. 16. N 1, 1974, Dec., p.81; Godshalk William L., Bester Alfred. Science Fiction or Fantasy? Extrapolation, vol. 16, N 2, 1975, May, pp. 144 — 150. .

Очевидно, говорить об особом методе в связи с фантастикой едва ли правомерно. Фантастика не противопоказана никакому литературному методу, она может «поступить на службу» и к романтизму, и к реализму, и к модернизму. Речь, очевидно, в данном контексте должна идти не о методе, а о двух противоположных тенденциях, присущих всему искусству и составляющих необходимое диалектическое единство — тенденции к воссозданию действительности и к пересозданию ее [60] °60 Cм об этом: Тимофеев Л. О понятии художественного метода. — В кн.: Творческий метод., М.: Искусство, 1960. . Фантастика тяготеет более к пересоздающей тенденции, однако при создании самих фантастических образов неизбежно взаимодействие обеих тенденций.

На наш взгляд, прикреплять фантастику к какому-либо методу не имеет смысла. Поэтому в данном контексте лучше говорить не столько о методе, сколько как раз о «литературной стратегии». Чаще всего мы встречаемся со стремлением воспринять современную фантастику как литературную стратегию в работах профессиональных литературоведов и писателей, тяготеющих к сатире, философской фантастике или fantasy. Так, Р. Брэдбери главной своей целью считает «сделать необыкновенное обычным и заставить воспринять обыкновенное как необычайное» [61] °61 Bradbury Ray. A Happy Writer Sees His Novel. - San Francisko Chronicle, 1966, Nov. 22, p. 41. . Профессор Роберт Филмус сочувственно цитирует признание знаменитого американского фантаста и замечает, что это свойство роднит фантастику с сатирой, а в результате воспринимает фантастику как литературную «стратегию для сатирической и утопической беллетристики» [62] °62 Philmus Robert. Into the Unknown. The Evolution of Science Fiction from Francis Godwin to H. G. Wells. Berkley and Los Angeles: University of California Press, 1970, p. 5. .

Сторонники подобной концепции расходятся в частностях, но согласны в главном — современная фантастика, в отличие от «большой литературы», изображает не реальный мир, а воображаемый, не существующий в действительности или, по терминологии А. Паншина, «мир за холмом», в то время как остальная литература так или иначе воспроизводит «мир города, деревни или пещеры», т. е. мир реальной действительности [63] °63 Panshin Alexey and Согу. The World Beyond the Hill. - Extrapolation, vol. 13, N 2, 1972, May, pp. 133 — 145. , мир видимый, обозреваемый. «Мир за холмом», отличный от «мира деревни», можно воспринять и как особый предмет научной фантастики, но только в том случае, если это мир реального или хотя бы предполагаемого будущего. Но если этот мир просто вымышлен автором, то он может представлять интерес только при его сопоставлении с реальным миром [64] °64 «Мир за холмом», т. е. мир целиком вымышленный и не имеющий точек соприкосновения с реальной действительностью, даже если бы удалось создать его в воображении, был бы просто неинтересен для читателя. О сложной диалектике воссоздающего и пересоздающего начал в самом читательском восприятии см.: Манн Ю. О гротеске (в литературе), с. 10 — 13. .

Не случайно Р. Филмус связывает научную фантастику с сатирой, а ряд авторов воспринимает современную научную фантастику как «инструмент социальной критики» [65] °65 Нillеgas Mark R. Science Fiction as Cultural Phenomenon: A Re-evaluation. - Extrapolation, vol. 4, N 2, 1963, May, р. 30. . По сути дела ту же мысль высказывает и К. Эмис, когда говорит, что совсем необязательно писать роман о Гане или Пакистане, если писателя интересует тема колониализма. Достаточно создать вымышленный мир, который будет наделен необходимыми для поставленной цели характеристиками [66] °66 См.: Discussion of SF (С. S. Lewis, K. Amis and B. Aldiss), p. 9. .

Все это вводит названную тенденцию в изучении современной фантастики в довольно солидную традицию литературоведческой и критической мысли и соединяет ее с понятием «остранение», предложенным еще русскими формалистами. Д. Сувин вообще склонен рассматривать научную фантастику как литературу «познавательного остранения» (cognitive estrangemen) [67] °67 Suvin D. Radical Rhapsody and Romantic Recoil of the Age of Anticipation. A Shapter of the History of SF. - Science Fiction Studies, vol. I, pt. 4, 1974, Fall, p. 155. .