Андрей Ветер - Зов Ункаса

Вот пример из книги Луиса Ламура «Соль земли»:

«Однажды, выехав далеко вперёд, я услышал за собой стук копыт и, когда оглянулся, увидел Джудит. Она сидела в седле боком, как и подобает женщине, и выглядела прекрасно.

– Лучше ехать вместе со всеми, – сказал я. – Если налетят индейцы, тебя могут захватить.

– Я не боюсь. Ведь ты со мной и не дашь меня в обиду.

Её замечание привело меня в замешательство. Ещё никто мне такого не говорил. А в мужчине от рождения заложено, что он должен защищать женщину. Это глубокое чувство подобно материнству. Жаль, что о нём часто забывают. Мужчина, которому некого защищать, одинок, как потерявшаяся собака, и столь же бесполезен. Он только тогда себя по-настоящему уважает, когда уверен, что нужен кому-то, что кто-то может на него опереться».

Приводя Ламура в качестве примера, я вовсе не хочу сказать, что это лучший автор в указанном жанре. Но он – наиболее показательный. Его перу принадлежат произведения, о которых даже стыдно упоминать из-за их примитивности, но есть и хорошие книги, а некоторые эпизоды просто восхитительны. Так или иначе, он создавал настоящие вестерны, которым присущи все особенности этого направления в литературе. И если Луис Ламур создавал героя, то это был человек, на которого можно было положиться, даже если этот персонаж не умел читать, ничего не смыслил в музыке и от него нестерпимо разило табаком и спиртом.

Вестерн конкретен. Даже такой непростой по форме и наполнению, как «Маленький Большой Человек» Томаса Бергера, где автор будто постоянно насмехается над всеми и низвергает национальных героев с их пьедесталов. В этом романе главный герой по имени Джек Крэбб заблудился в жизни и, страдая среди индейцев от отсутствия благ цивилизации, он одновременно ненавидит эту цивилизацию, осознаёт её убийственность. Он кочует из одного мира в другой, но не может найти себе места.

У Курилова всё иначе. У него все находятся на своём месте и вполне осознают это место. Все у него знают, чего хотят, хотя временами не сразу совершают нужные шаги. Ненависть и любовь проявляются ярко и однозначно, но персонажи не всегда следуют за своими чувствами. Это касается и любви.

«В ту ночь вопреки всем дурным подозрениям Халерха почувствовала, что Косчэ-Ханидо непременно сейчас должен быть с ней. Она стала ждать его с вечера, она прислушивалась к шагам и замирала, когда шаги приближались. Но Косчэ-Ханидо так и не появился. И ей бы приуныть, но в полной тьме, едва согревшись под одеялом, она ощутила вокруг себя тёплый туман, который всё резче и резче просекали солнечные лучи. Сдавив скрещёнными руками груди, она увидела над собой лицо Хосчэ-Ханидо – то одичавшее лицо, которое видела, когда уронила чашку. Он был первым, кто дотронулся до неё, кто вот так, в безрассудстве, забыл всё на свете и чуть не лишил рассудка её. Эта была тяжёлая ночь зрелой девушки, готовой стать женщиной и испытать материнство. Опьяневшей от страсти, ей долго казалось, что сейчас в жизни её всё было бы проще, что она, конечно, забыла бы о своих нелепых условиях, если бы он так глупо не одолел свою страсть… Зачем, ради чего она будет искать какую-то правду, докапываться до мужских тайн, если за парня готова пойти любая девушка из любой тундры, из любой богатой семьи, если у жениха какая угодно поддержка, если ей, наконец, будет хорошо с ним? Ну, узнает она что-то плохое о Косчэ-Ханидо, откажет ему, выйдет замуж за незнакомого человека. А тот человек, конечно, не поймёт её так, как свой парень, с ним всё может пойти вразлад, и тогда любовь к Косчэ-Канидо изломает всю её жизнь…»

Странную книгу написал Семён Курилов. Никто у него не добивается счастья, простого человеческого счастья. Возможно, это связано с тем, что они не понимают, что такое счастье? Иногда думается, что вот сейчас-то всё и уладится, ан нет, опять кому-то приходит мысль, из-за которой всё в голове героя переворачивается, а следом и в очередной раз преломляется линия сюжета. Даже в конце, когда хотя бы чуточку успокоения должно прийти к читателю, книга заканчивается не встречей, а расставанием двух любящих людей.

«Когда стали привьючивать к нарте мешок, Ханидо вдруг оставил людей, собирающихся провожать их в далёкий путь, и пошёл к Халерхе.

Он застал её неожиданно – Халерха заплетала косу, свалив набок густые и длинные чёрные волосы.

– Пришёл, – поздоровался он. – Сейчас уеду. Не увидимся, может. Пришёл сказать: нет без тебя жизни.

– Поезжай, Ханидо, – сказала она. – Поезжай. Попытай счастья.

– И ты будь счастлива. Если добром хоть раз вспомнишь меня, постарайся увидеть радугу над собой».

Что это? Желание создать невыносимо-тяжёлое настроение? Безысходность? Но куда уж больше?

Жозеф Диксон написал в книге «Исчезающий народ»: «Жизнь индейцев – это цепь непрерывных трагических событий». Похоже, что Семён Курилов решил не только подтвердить эти слова американского писателя, но и максимально уплотнить эти события. Каждая новая глава обостряет сложившуюся ситуацию. И не приходится ждать никого, кто пришёл бы на помощь попавшим в беду. Не приходится ждать, что чья-то жизнь вдруг сказочно переменится к лучшему. Нет, ничего такого не будет. Все будут бороться за себя и давить других.

За такими людьми не хочется идти, даже если они, подобно Курилю, мечтают возвести храм.

«А вот и поляна, и стойбище на поляне. Три деревянных рубленых дома посередине, а вокруг них в беспорядке – чукотские яранги, ламутские тордохи. Посёлок-стойбище кишит людьми – всюду шум, говор, крики. Сплошным кольцом опоясывают эту толкучку перевёрнутые вверх полозьями нарты собачьих упряжек. Ближе к деревьям – оленьи упряжки, а на отшибе – лошади возле раскуроченной копны сена.

Сквозь сумасшедший лай, как сквозь пургу, прорвался караван Куриля, Чайгугуурина, Педрэ и Лелехая.

Ярмарка уже жила своей собственной жизнью, и приехавшие сразу исчезли в этом скопище людей и товаров, будто котёл рыбы выплеснутой в бурлящее озеро».

Самый настоящий мир Дикого Запада. Кажется, что эту картинку, выхватили из какого-то вестерна, где индейцы приехали в форт для торговли. Однако это не Дикий Запад, а Дикий Север, но здесь каждую минуту могут произойти события такие же, какие происходили на улице далёкого посёлка золотоискателей где-нибудь в Монтане или Орегоне.

Ярмарка – одна из ярчайших сцен романа, хотя и не центральная. По большому счёту, от неё-то сюжет никак не зависит, зато без неё, без этого суматошного скопления туземцев, приехавших обменять пушнину на железные ножи, винтовки и стальные швейные иглы, картина индейской жизни была бы неполной. Здесь и откровенный обман купцов, и повальное пьянство, и азартные игры, и отчаянье тех, кто упустил свой случай…