Марк Твен - Еще о литературных грехах Фенимора Купера

«В одну минуту он был вновь привязан к дереву, беспомощная жертва любых оскорблений и надругательств, какие могли бы ему угрожать. Все теперь столь торопились приблизить предстоящее, что никем не было сказано ни слова. Хворост тотчас запалили, огонь запылал, и воцарилось жадное ожидание конца . Гуроны вовсе не намеревались обречь жизнь своей жертвы на полную гибель посредством смерти в огне. Они предполагали только подвергнуть его телесную стойкость жесточайшим испытаниям, исключая это последнее. В завершение они непременно собирались унести его скальп к себе в селение, но прежде хотели сломить его твердость и превратить в подобие страдальца, стенающего о пощаде. Вот почему куча хвороста и сухих веток была уложена на надлежащем, расстоянии, то есть на том, на котором жар хотя вскоре и станет невыносимым, но не обязательно убийственным. Однако, как часто бывает в подобных случаях, расстояние рассчитали неверно, и пламя взметнуло свои раздвоенные языки в таком близком соседстве с лицом пленника, которое в следующую минуту принесло бы ему смерть, если бы Хетти, схватив палку, не прорвалась бы сквозь толпу и не разметала бы пылающую кучу в десятке разных направлений. Много рук уже взметнулось, чтобы бросить непрошеную заступницу на землю, но вожди помешали расправе, напомнив своим раздраженным соплеменникам о состоянии ее рассудка. Сама Хетти не сознавала опасности, которой подвергалась, но, совершив этот смелый поступок, стояла, глядя с суровым негодованием по сторонам, словно порицая толпу уставившихся на нее с вниманием дикарей за их жестокость.

— Да благословит тебя бог, милая моя сестра, за это смелое, самоотверженное деяние! — пробормотала Джудит, которая сама настолько обессилела от волнения и страха, что не могла вмешаться. — Само небо подвигло тебя на этот милосердный поступок».

Число слов — 261, необходимых —161; слов, выброшенных на ветер щедрым мотом, — 100.

В наше время эти 100 лишних слов были бы вычеркнуты. Сейчас мы этим займемся и приведем отрывок в примерное соответствие с современными требованиями сжатости.

Если рассматривать каждое лишнее слово в этом куперовском описании лесного пикника как отдельное и индивидуальное нарушение правила 14, то правило это в данном отрывке было нарушено 100 раз. Нарушены в нем и другие правила: правило 12—дважды, правило 13—трижды, правило 15 — единократно, правило 16 — дважды, правило 17 — раза два по мелочам, а в своей совокупности все описание является нарушением правила 18, а также правила 16. Общий счет — примерно 114 прегрешений против законов искусства литературы из 115 возможных.

Повторим же это описание, выбросив большинство ненужных слов. Отказавшись от стиля и манеры Купера, можно было бы уложить все факты в 150 слов и — естественно — усилить эффект, но делать этого не следует. Мы обязаны придерживаться языка Купера настолько близко, насколько это возможно:

«В одну минуту он был вновь привязан к дереву. Хворост тотчас запалили. Гуроны не намеревались обречь свою жертву на гибель в огне. Они предполагали только подвергнуть его стойкость жесточайшим испытаниям, исключая это последнее. В завершение они непременно собирались унести его скальп к себе в селение, но прежде хотели сломить его стойкость и превратить в страдальца, стенающего о пощаде. Вот почему куча хвороста была уложена на расстоянии, на котором жар хотя вскоре и станет невыносимым, но не убийственным. Однако расстояние рассчитали неверно, и пламя в следующую минуту принесло бы ему смерть, если бы Хетти, схватив палку, не прорвалась сквозь толпу и не разметала пылающую кучу. Много рук уже взметнулось, чтобы бросить заступницу на землю, но вожди помешали расправе, напомнив своим соплеменникам о состоянии ее рассудка. Сама Хетти не сознавала опасности, которой подвергалась, но стояла, глядя с суровым негодованием по сторонам, словно порицая дикарей.

− Да благословит тебя бог, милая, за это смелое, самоотверженное деяние! — пробормотала Джудит. — Само небо подвигло тебя на этот милосердный поступок, и ты получишь цветную литографию».

Число слов —166, а факты все налицо.

1895 г.

Марк Твен (1835–1910).

комментарии:

… молодые люди… — отрывок этот должен был предположительно входить в серию лекций «профессора изящной словесности Аризонского ветеринарного училища, магистра искусств Марка Твена».

… нарушение правила 14…— В очерке «Литературные грехи Купера» Твен отмечал, что Купер нарушает 19 правил из 24, которым подчиняется художественная литература…

Правило 14 гласит: «Избегать излишеств».

Правило 12: «Автор должен говорить то, что намерен сказать, а не ходить вокруг да около».

Правило 13: «Употреблять нужное слово, а не его троюродного брата».

Правило 15: «Не опускать необходимых подробностей».

Правило 16: «Избегать неряшливости формы».

Правило 17: «Не отступать от требований грамматики».

Правило 18: «Пользоваться простым стилем без украшений».

Послесловие переводчика.

В своих эстетических воззрениях, сформировавшихся к 1890 г., Твен выступал как последовательный поборник реализма в литературе. Его главное требование — «оставаться верным действительным фактам, характеру явления и подавать его в деталях». Он стремился запечатлеть «правду жизни», проникнуть в самую ее «толщу», раскрыть «душу народа» и помочь ему «стать на одну ступень выше» (статья «Что Поль Бурже думает о нас?»). Своеобразие его эстетической позиции заключалось и в том, что; сочетая реализм с элементами романтики, Твен, представитель нового литературного этапа, с полемической запальчивостью спорил со своими предшественниками, нередко заостряя те черты романтической стилистики и поэтики, которые были ему неприемлемы. Образец такой критики — его статьи «Литературные грехи Фенимора Купера» и «Еще о литературных грехах Фенимора Купера». Анализируя сюжет и стиль автора серии «Кожаный Чулок», Твен подходил к романтической символике, к- приему сгущения красок с меркой жизненного правдоподобия, «достоверноети, точности слова и ясности изложения». По словам американского исследователя О. Краузе, автора книги «Марк Твен — критик» (1967), Твен 'отчасти «придумал» своего Купера и воевал с этим произведением своей фантазии. Те же «грехи» находил он и у других романтиков— С. Кольриджа, Г. Лонгфелло и особенно Вальтера Скотта, распространителя «романтической заразы», породившего «вальтерскоттовскую болезнь» в литературе. Критиковал он и «сентиментальность» манеры Брет Гарта и «жантильность», свойственную «бостонцам». В то же время он поддерживал художников, приверженных суровой, порой жестокой правде жизни, как это показала его рецензия на роман Э. Золя «Земля», и нападал на американских противников — золаизма, например поэта Т. Б. Олдрича.