Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

В этом положении — центр всего ответа Салтыкова, и положение это, конечно, представляет для нас громадный интерес. От основных идей фурьеризма Салтыков, как видим, не отказывался и в середине шестидесятых годов. Не отказывался он от них и позднее.

Статья „Семейству М. М. Достоевского“, не появившаяся на страницах „Современника“, была вообще последней статьей, написанной Салтыковым в 1864 г. для этого журнала. Начиная с середины 1864 года он все более и более отходил от журнальной деятельности, почти совершенно остыв к ней. Одной из причин несомненно являлся тот цензурный террор, вследствие которого кромсались и статьи Салтыкова в „Современнике“, и другие произведения, предназначенные для этого журнала. Быть может, присоединялась к этой основной причине и иная, состоявшая в расхождении Салтыкова с другими членами редакции, особенно с Антоновичем и Елисеевым, которых Салтыков иронически называл „духовной консисторией“, имея в виду их происхождение из духовного звания и их образование в семинарии и духовной академии. Намек на последнюю причину можно найти в письме Салтыкова к Некрасову от 8 апреля 1865 г., когда он уже ушел из редакции „Современника“ и служил в Пензе. Говоря в этом письме о намерении приехать в Петербург и написать фельетона два для „Современника“, а также привезти с собою в Петербург целую повесть (несомненно — „Тихое пристанище“), — Салтыков прибавлял: „Но все это, и в особенности фельетоны, должно пройти сквозь цензуру вашей духовной консистории. Я и теперь иногда не прочь бы чтонибудь милое написать, да подумаешьподумаешь и скажешь: чорт возьми да и совсем. Нехорошо писать даром“ [220] «Письма», т. I, № 35 . Из этого видно, что Салтыкову приходилось терпеть не только от правительственной, но и от внутренней редакционной цензуры.

Гонения от цензуры внешней были настолько серьезны, что могли послужить решающей причиной для отказа Салтыкова от журнальной деятельности. ПанаеваГоловачева в своих воспоминаниях рассказывает об одном таком красочном случае, когда какойто очерк Салтыкова был запрещен цензурой. „Салтыков явился в редакцию в страшном раздражении и нещадно стал бранить русскую литературу, говоря, что можно поколеть с голоду: если писатель рассчитывает жить литературным трудом, то он не заработает на прокорм своей старой лошади, на которой приехал; что одни дураки могут посвящать себя литературному труду при таких условиях, когда какойнибудь вислоухий камергер имеет власть не только исказить, но запретить печатать умственный труд литератора, что чиновничья служба имеет пред литературной хотя то преимущество, что человека не грабят, что он каждое утро отсидит известное число часов на службе и получает каждый месяц жалованье, а вот он теперь и свищи в кулак. Салтыков уверят, что он навсегда прощается с литературой, и набросился на Некрасова, который, усмехнувшись, заметил, что не верит этому“ [221] Авдотья Панаева, «Воспоминания» (Л. 1927 г.), стр. 497 . Однако в двойном ноябрьскодекабрьском номере „Современника“ за 1864 год действительно появилось краткое и выразительное письмо Салтыкова на имя Некрасова: „Милостивый государь Николай Алексеевич! Оставляя Петербург, я могу на будущее время быть только сотрудником издаваемого вами журнала, не принимая более участия в трудах по его редакции. Примите уверения и пр. М. Салтыков“. Так как цензурное разрешение этой книжки „Современника“ помечено еще 23 м ноября, то не позднее этого времени Салтыков уже перестал быть членом редакции журнала. Впрочем, еще 6 ноября того же 1864 года он уже был назначен председателем казенной палаты в Пензе. Проведя конец года в Витиневе, Салтыков уехал в Пензу лишь 8 января 1865 года. Журнальная и литературная деятельность его прервалась на три года, — если не считать помещения в „Современнике“ 1866 года случайной статьи его „Завещание моим детям“, характерной уже по самому своему заглавию.

Расставаясь с Салтыковым писателем на три года, познакомимся в заключение с газетными и журнальными отзывами о его литературной деятельности тех двух годов, когда он был одним из главных сотрудников „Современника“, заполнив сотни страниц журнала художественным, критическим и публицистическим материалом. Значительное большинство этих статей яатялось анонимным, что не мешало и читателям, и критикам сразу узнавать Салтыкова по своеобразному стилю его произведений. Кроме того, в начале и середине 1863 года вышли, как мы знаем, два сборника произведений Н. Щедрина, на которые отозвалась и дружеская, и враждебная критика. Последней было больше, в виду обостренных отношений к „Современнику“ целого ряда журналов и газет — и радикального, и либерального, и консервативного направления. „Русский Вестник“ и „Московские Ведомости“ не оставляли Салтыкова своим озлобленным вниманием, но не менее разносительную статью о нем написал в 1864 году и главный критик „Русского Слова“, Писарев, положивший в основу этой статьи („Цветы невинного юмора“) высказанные годом раньше взгляды Достоевского на Салтыкова, как на „зубоскала“, „мелководного“ сатирика, отличающегося дешевой „литературной игривостью“, подносящего читателям „цветы удовольствия“ и являющегося представителем невинного и зубоскального „искусства для искусства“. С другой стороны, раздавались и восторженные отзывы; провозглашалось, что „сатиры г. Щедрина с удовольствием и с пользою прочтутся не только нашими детьми, но, пожалуй, и внуками“ [222] «По поводу сатир Н. Щедрина», статья Окнерузам (анаграмма Мазуренко) в «Народном Богатстве» 1863 г., No,№ 5 256 и 253 . Больно уязвленная Салтыковым газета „Куриное Эхо“ („Голос“) в большой анонимной статье сравнивала Салтыкова с Гоголем, упрекая первого за отсутствие „любви“ и „снисхождения“, но все же волей неволей признавая за ним большой талант, который донесет до потомства и типы людей шестидесятых годов, и самый „дух временно этой эпохи [223] «Голос» 1863 г., № 103 . Обиженный Салтыковым двумя годами ранее сановный крепостник В. Ржевский не упускал случая кольнуть сатирика в своих литературных фельетонах, которые писал под псевдонимом Василия Заочного в официозной „Северной Почте“ [224] Тождество Василия Заочного с В. Ржевским выясняется из февральского «Дневника» Никитенки, бывшего тогда редактором «Северной Почты», и из сравнения этого дневника с номером этой газеты от 28 февраля 1862 г. . Таких примеров можно было бы привести еще десятки; оставляя их в стороне, следует все же обратить внимание на ядовитые выпады против Салтыкова, которые мы найдем в газете „Якорь“ и в сатирическом приложении к нему, журнальчике „Оса“, — и обратить внимание хотя бы потому, что выпады эти принадлежат перу большого писателя, Аполлона Григорьева, и к тому же совершенно неизвестны ни читателям, ни даже исследователям деятельности Салтыкова. Аполлон Григорьев, глава „почвенников“ и ближайший сотрудник „Времени“ и „Эпохи“, редактировал в это время „Якорь“ и „Осу“, — и, конечно, не мог не отозваться на выступления Салтыкова в „Современнике“. Уже в первом номере „Осы“ за 1863 год Аполлон Григорьев, скрывшись под псевдонимом „Ненужного Человека“, написал большое стихотворение — „Торжественную оду на благополучное возрождение «Свистка», на всерадостное появление последнего благовонного очерка г. Помяловского и на другие, не менее великие в российской словесности события, посвятив эту оду «юному, но могучему племени нигилистов». Имея в виду сатиру Салтыкова, автор оды писал: