Р. В. Иванов-Разумник - М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

«Там река шумит, ветер воет и небо облаками кроет; мы сидим с тобой оба; у тебя кудри так развеваются, и полная грудь твоя поднимается, и ланиты покрыты пурпуром стыдливости… А там река шумит, ветер воет и небо облаками кроет» [18] «Противоречия», «Отеч. Записки» 1847 г., т. LV, стр. 44 и 94 .

Это «стихотворение», независимо от творчества Ивана Панаева, является лучшей пародией на стихи самого Салтыкова. Стихи его, почти полностью перепечатанные в «Материалах» К. Арсеньева — произведении совершенно детские, показывающие в их авторе полное отсутствие всякого поэтического таланта. Все они написаны под явственным влиянием ряда поэтов тридцатых и сороковых годов, и если разбирать эти стихи в хронологическом порядке, то явно скажется влияние Бенедиктова, Майкова и Губера, не говоря о перепевах из Лермонтова. Первое же стихотворение «Лира» (1841 г.) повторяет собою напыщенный и приподнятый стиль, Бенедиктова:

Впоследствии, в предсмертной своей автобиографии (написанной 28 апреля 1887 г.), Салтыков вспоминал: «было напечатано в Библ. для Чтения мое первое стихотворение „Лира“, очень глупое» [19] Факсимиле этой автобиографической записки приложено к книге К. Арсеньева «СалтыковЩедрин» (Спб. 1906 г., стр. 281–284) . Но и последующие стихотворения были не выше первого. Стихотворение «Вечер» (1842 г.) было детским подражанием гремевшим тогда антологическим стихам Майкова; вот заключительные строки этого стихотворения, которое могло бы считаться недурной пародией на типичный антологический шестистопный ямб Майкова:

Переводы из Гейне и из Байрона, несмотря на всю их слабость, все же несколько лучше «оригинальных» стихотворений Салтыкова; не обладая самостоятельным поэтическим даром, он и в оригинальных своих стихах мог только рабски подражать другим поэтам. Подражания Бенедиктову и Майкову мы уже видели; а вот и явное подражание второстепенному поэту сороковых годов Губеру, который славился в то время своей мрачной, «кладбищенской» поэзией. Стихотворения Салтыкова «Зимняя элегия» и «Музыка» (1843 г.) явно написаны под влиянием этого поэта. Тут и «луна кровавая мерцала», и «мрачен был старинный зал», и «могильный блеск твоих очей», и «твой мертвый лик», и концовка «Музыки» —

— все это дословно взято у Губера, лишь с незначительными вариациями. То же самое можно повторить и о «Зимней элегии», написанной Салтыковым в 1843 г. под тем же влиянием Губера.

Наконец, последние стихотворения Салтыкова, написанные уже в выпускном классе лицея в 1844 году, вскрывают и еще одно влияние — на этот раз влияние Лермонтова, сильной «Думе» которого Салтыков подражает слабо и бледно:

Так перепевает Лермонтова вторая строфа стихотворения «Наш век» (1844 г.), которая заканчивается тоже «лермонтовской», но вполне пародической строкой:

Мы знаем, что уже через три-четыре года сам Салтыков издевался над периодом своего «стихотворного парения»; в последующие годы зрелого творчества он, судя по воспоминаниям ряда лиц, «даже не любил, когда ктолибо напоминал ему о стихотворных грехах его молодости, краснея, хмурясь при этом случае и стараясь всячески замять разговор. Однажды он высказал даже о поэтах парадокс, что все они, по его мнению, сумасшедшие люди. „Помилуйте, — объяснял он, — разве это не сумасшествие: по целым часам ломать голову, чтобы живую, естественную человеческую речь втискивать, во что бы то ни стало, в размеренные рифмованные строчки! Это все равно, что кто-нибудь вздумал бы вдруг ходить не иначе, как по разостланной веревочке, да непременно еще на каждом шагу приседая“ [20] А. Скабичеввский, «Воспоминания о Салтыкове», «Новости» 1389 г., М 116 .

Относиться к стихотворениям Салтыкова иначе, чем как к слабым, детским опытам, не приходится; и совершенно напрасно было бы выжимать из них (как это делают иные биографы) какую-то „теологию“, говорить о влиянии на него русского северного пейзажа и о меланхолическом настроении, навеянном тяжелой эпохой общественной жизни сороковых годов. В стихах юноши Салтыкова нет ни пейзажа, ни меланхолии, а лишь рабское подражание современным и в большинстве случаев далеко не первоклассным образцам. Но все же сказать об этих стихотворениях надо было потому, что с них началась в 1841 году литературная деятельность Салтыкова, и потому, что они завершили собою период его детских и юношеских годов. Окончив лицей, поступив на службу и отдавшись влиянию кружка петрашевцев, Салтыков навсегда бросал детские стихотворные забавы и стал пробовать свои силы в серьезном литературном труде. От поэзии он перешел к прозе; от стихов — к литературным рецензиям и к первым попыткам беллетристики. Попытки эти в области художественной прозы были тоже очень слабы, но недаром именно их считал впоследствии Салтыков началом своей литературной деятельности.

Салтыков окончил лицей весною 1844 года, и в своем XIII выпуске был, по его же выражению, «не в числе отличных»: окончил лицей семнадцатым из двадцати двух и вышел с чином X класса. Осенью того же года он поступил на службу, которую продолжал в Петербурге до апреля 1848 года. Вот краткое извлечение из его «формулярного списка», опубликованного через четверть века после его смерти в «Трудах Рязанской Ученой Архивной Комиссии»:

«По окончании курса наук в Императорском Александровском лицее с чином X класса, определен, согласно желанию, в канцелярию военного министерства тысяча восемьсот сорок четвертого года августа двадцать третьего (1844 г., августа 23). Приказом, отданным по канцелярии военного министерства, переименован в коллежские секретари тысяча восемьсот сорок четвертого года сентября шестого (1844 г., сентября 6). В награду отлично усердной службы получил единовременно 120 руб. сер. 1846 г. апреля 7. Определен помощником секретаря с содержанием по штату 1846 г. августа 8. Высочайшим приказом произведен, за отличие, в титулярные советники 1847 г. апреля 21. В награду отлично усердной службы получил единовременно полугодовой оклад жалованья 1848 г. апреля 11» [21] «(Формулярный список о службе Рязанского вице-губернатора Коллежского Советника Салтыкова за 1859 год» («Труды Рязанской Ученой Архивной Комиссии» т. XXVI, вып. 1, стр. 43) .