Анна Мар - Есть ли предыстория у современной женской драматургии?

Потому что в реальной жизни побеждают такие, как муж Эммы, который умеет всегда выйти сухим из воды, который не постеснялся прийти в дом к бывшей жене и попросить у нее убежища от полиции, разыскивающей его, чтобы арестовать. И даже трусливо прячась, он заявляет, что „венец жизни — мой“, что „жизнь принадлежит таким, как я“, что „дороги бывают разные“ [13] Там же. С. 138. , но всегда побеждает воля. И ему действительно удается незаметно скрыться в кульминационный момент. И можно поверить, что его бегство за границу — удастся!

Не менее интересно драматургическое наследие Анны Мар, которое, конечно, лучше оценивать в совокупности с ее сценарными работами. (Мар была одной из очень плодовитых сценаристок — более 10 кинолент поставлено по ее сценариям!) Она заявила о себе как о провозвестнице темы женских извращений, попытавшись серьезно проанализировать проблему женского мазохизма. И последним ее сочинением (она покончила с собой в возрасте 30 лет в 1917 г.) стала драма «Когда тонут корабли», удостоившаяся благосклонного отзыва Блока и готовившаяся в постановке на сцене Малого театра. Но, наверное, более значимой с точки зрения гендерной составляющей является ее cartes postales «Голоса» (это действительно скорее партитура для двух голосов, чем полноценная пьеса), где в образах Он и Она дано концентрированное видение автором отношений мужчины и женщины, акцентирован набор властно-потребительских практик, с которыми мужчина привык подходить к женщине. Можно утверждать, что перед нами не образы мужчины и женщины, и уж тем более не характеры (в этом смысле Он и Она — нечто аморфное и расплывчатое). В крайнем случае их можно назвать мужским и женским персонажами, но более правильно будет сказать, что перед нами гендерный стереотип (Он) и антистереотип (Она). И возникающий между этими «воплощениями» гендерных ролей диалог весьма красноречив. Важно также, что Мар выбирает для их общения значимый для русского сознания антураж: берег Женевского озера, виднеющиеся вдали горы. Россией Швейцария всегда осознавалась, как страна эмигрантов, людей, практически ничем не связанных и свободных, а, следовательно, раскрывающихся без оглядки на какие-либо условности.

Он в изображении писательницы — настойчив, навязчив, настырен, бестактен, делает все возможное, чтобы завязать разговор со спокойно сидящей и рассеянно ему внимающей женщиной. Ремарки, сопровождающие его слова: развязно, легкомысленно, вкрадчиво, небрежно, нетерпеливо, беспокоясь, резко, раздражаясь, не слушая, жестко, требовательно, беспокойно соображая, недоброжелательно, недоумевая, подозрительно, — резко контрастируют с характеристикой, которую дает поведению женщины Мар. Она отвечает (подчеркнем, только отвечает в то время, как он буквально засыпает ее вопросами) задумчиво, спокойно, как бы про себя, тихо, просто, равнодушно, устало, рассеянно, усмехнувшись, иронически, пожимая плечами и т. п. Совершенно очевидно, что с мужчиной связывается модус агрессивности, а с женщиной — стремление эту агрессивность нейтрализовать. А если не удается нейтрализовать, то выход может быть найден в самоустранении. Ее поведение, на взгляд мужчины необычно, поэтому Он, не получая с ее стороны поощрения своим попыткам познакомиться, начинает выбалтывать те мысли, которые обычно принято скрывать. Принимая ее за женщину легкого поведения, он проговаривается: «Мы всегда думаем дурно, если женщина сидит одна и… отвечает на вопросы», «Они — вещь, мы — покупатели. Если безделушка так изящна, как вы, мы не торгуемся» [14] Мар А. Невозможное. М., 1917. С. 169. . Поразительно, но он не понимает, что зашел слишком далеко в своей откровенности и не спешит исправиться, потому что уверен, что призван получать от этой жизни все, что захочет: «Я заработал бездну. Теперь хочу отдыхать, веселиться. Черт возьми, я заслужил это…» [15] Там же. С. 170. . И даже когда позже выяснится, что он лжет, и на самом деле у него в кармане всего 10 франков и он вообще неудачник, это ни в коей мере не умерит его настойчивость и пыл, а только будет способствовать пробуждению воспоминаний о «маленькой голубоглазой куколке Люси», которая бросила его, потому что у него не было денег.

При этом он убежден, что он прав всегда и везде. И даже, когда претенциозно-пафосно начинает объяснять силу своей любви к Люси: «Я разобью в кровь свои руки, но дам ей все, что нужно. Я верну Люси. Верну, хотя бы мне пришлось просиживать целые ночи, ослепнуть, оглохнуть, умереть», — на что получает вполне трезвое ироничное замечание: «Как патетично…», он продолжает быть уверен, что любовь заключается именно в этих словах и действиях: «куколка», «создана для роскоши», «дать все, что нужно» [16] Там же. С. 171. . Свято веря в то, что все женщины «продажны», он знает, как должны строиться отношения с ними: тот, кто даст «во сто крат больше», становится их господином. А им можно позволить быть требовательными, капризными, очаровательными.

А поскольку в мужском сознании им отведена именно такая определенная роль, то все они становятся для мужчин одинаковыми. Поэтому и наш персонаж начинает подозревать, что он уже где-то — «В Париже? Ницце? Берлине?» — встречал героиню. Ему «знакомо» в ней все: «волосы, глаза, улыбка», «голос»… Он привык взаимодействовать не с реальными женщинами, а со своими представлениями о них, поэтому в все, что выходит за рамки его представлений, ставит его в тупик. Задав вопрос женщине, любила ли он, и получив утвердительный ответ, он удивляется хладнокровию, с которым женщина уточняет, что ее возлюбленный не любил, не жалел и не уважал ее. «Так нельзя, — произносит он. — Вы должны плакать». Узнав, что у встреченной им женщины нет никаких желаний, он утверждает: «Это ненормально… Это невозможно для женщины». Увидев, что она грустна, он выдает сентенцию: «женщины редко бывают грустны. Ведь они мало думают» [17] Там же. С. 172–173. .

Итак, Он знает все наперед: что должна и что не должна делать женщина, как поступать, как реагировать, что переживать. Он точно знает, какие Они. Поэтому он и не может находиться рядом с ними, такими, каковы они есть на самом деле. Важно жестовое поведение героев. Если он все время суетится, ерзает, передвигается и в конце буквально исчезает, растворившись вдали (ремарка: Скоро его уже не видно), не выдержав ее истинности, то Она остается сидеть неподвижно под покровом надвигающейся ночи. Здесь вспоминается заголовок повести Мар «Идущие мимо». Так она назвала мужскую половину человечества, этих прохожих-проходящих, которые не имеют ни малейшего желания вслушаться в то, что им говорят женщины.

А женщины у Мар действительно уже говорят непривычные вещи. Они отрицают совесть («Я никогда не интересуюсь ею» [18] Там же. С. 172. , - уточняет героиня «Голосов»), религию (в ней они видят прежде всего эстетическую сторону), они так много перечувствовали, что устали от переживаний, они никуда не стремятся («Я не хочу уезжать, а уеду — не хочу возвращаться» [19] Там же. Там же. , - откровенно признается она же), не верят в любовь («она повторяется, как весна») и не интересуются ею. Они, усталые, живут по инерции, предполагая, что всегда в конце найдется… быстрая река с глубоким дном. Они совершают броуново движение по жизни, не зная, где найти успокоение. Но единственное, что они уже твердо узнали — это то, что на помощь мужчины им рассчитывать нечего. «Только мы сами должны зажигать свет, никто не зажжет, скорее потушат» [20] Там же. С.173 , - это признание звучит одновременно и как приговор и как девиз. Недаром одно из своих произведений о женщинах, которые не в силах справиться с обстоятельствами, Мар назвала «Лампады незажженные».