Александр Шмаков - Письма из Лозанны

После этого письма состоялось несколько собраний, горячо обсуждавших насущные проблемы путешествия на лодках по реке, а затем — и сама поездка в край древнего Яика.

И вот позади хлопотливые сборы и приготовления к путешествию. Скрылась за поворотом реки пароходная пристань, глазам предстала зелень лесов левобережья Урала. Уже льется песня, сочиненная дружной девяткой:

Места, к которым причаливают лодки, чтобы дать кратковременный отдых экспедиции, воскрешают живые страницы давней истории уральского казачества, времена пугачевцев; встает и совсем недавнее — бои чапаевцев за Советскую власть. Есть что вспомнить, кого послушать; есть, о чем позднее рассказать в своих произведениях.

Так оно и получилось. У Алексея Толстого появился рассказ «Из охотничьего дневника». Увлекательные книги написал Валериан Правдухин — «По излучинам Урала» и «Годы, тропы, ружье», где в главе «Последний рейс по Уралу» описана «экспедиция». Задушевно рассказала о своих впечатлениях Лидия Сейфуллина в очерке «Счастье в природе». Опубликовали путевые заметки в газетах и журналах Василий и Николай Правдухины.

Думается, исключительно любопытны неопубликованные воспоминания Н. Правдухина «Жить, как это хорошо!». Сошлемся здесь лишь на один очерк, в котором Н. Правдухин живописует Алексея Толстого:

«Толстой сидел в полузатемненной комнате и пил чай. Ворот чесучевой рубахи был расстегнут, через плечо перекинуто полотенце, и он то и дело стирал капли пота с лица и груди. На столе аппетитно были расставлены местные яства: жареный судак в каймаке, румяные блинчики, в соседстве стояли зернистая икра, красиво нарезанные сочные ярко-красные помидоры. В сторонке ждали очереди сизая, крупная ежевика и соблазнительные ломтики чудесно-ароматной дыни…

Алексей Николаевич, улыбаясь, показал на стол:

— Это, конечно, смягчает муки ада, но, боюсь, искушение сие не пройдет даром безумцу… Несовместимое сочетание для столичного желудка!..

Он выглянул на улицу.

— Смотрите, смотрите, что творится с курами! Распластали крылья, вытянули лапки, раскрыли клювы, глаза закрыли и лежат, как дохлые, зарывшись в горячую пыль. Позы «мертвых», по-видимому, спасают кур от смертоносного зноя.

На улице ни души, ни звука. Все живое или парализовано, или спряталось от солнца в свои норы.

Но вот, тяжело дыша, с раскрасневшимися, потными лицами в комнату ввалились четыре «безумца», нагруженные мешками, свертками, корзинками, бидонами. Бросив ношу у порога, один «безумец» начальственно крикнул:

— Чаепитие отставить! Есть кумыс! Все на Чаган! Искупаемся и будем пить кумыс на том месте, где более 150 лет назад произошла первая встреча Пугачева с яицкими казаками!

Алексей Николаевич грузно поднялся, вытянул руки по швам и шутливо отрапортовал:

— Всегда готов пить… — лукаво помолчал секунду-две и повторил с усмешкой: — Готов пить напиток степных кочевников. Я ведь тоже кочевник!…» {132} 132 Личный архив. Рукопись Н. Правдухина «Путешествие на лодках по Уралу», с. 8—9.

Для участников экспедиции был установлен приз за самую большую рыбу, пойманную на удочку — нож «наваха», привезенный Алексеем Толстым из Испании. Соревнование и призы устанавливались экспромтом — на охоте — за лучшего убитого гуся, утку, вкусно приготовленную еду и т. п.

Увлекательное путешествие было полно выдумок и неожиданных сюрпризов. Однако Алексей Толстой, утомленный, не доехал до конца маршрута, пересел на пароход «Коса» и вместе с Калиненко и Липатовым возвратился обратно.

Экспедиция оставила глубочайший след у всех участников. Она должна была повториться в 1930 году. Такая поездка состоялась. Ее по-прежнему возглавлял «капитан» Василий Правдухин, но в поездке не смогли участвовать А. Толстой, Л. Сейфуллина, Валериан Правдухин и Б. Липатов. Алексея Толстого тянуло на Урал. Писателю хотелось вновь совершить путешествие на лодках. Об этом горячо и заинтересованно говорится в письмах Василию Правдухину, датированных 1933 годом. Поездка состоялась, но опять без Алексея Толстого. Путешествие хотели повторить и в 1934 году, но А. Толстой снова не сумел выбраться и прислал шутливую телеграмму:

«Горячо вспоминаю солнечную реку, великую тишину и первобытное счастье среди друзей, в одиннадцатую экспедицию поеду во что бы то ни стало». {133} 133 Там же, с. 2.

Рассказывая о поездке на Урал А. Толстого, устанавливая живые связи писателя с нашим краем, мы публикуем ниже некоторые письма, имеющие значение не только как любопытные человеческие документы, но и представляющие историко-литературный интерес, ибо сама эта поездка с участием А. Толстого стала литературным явлением:

Василию Павловичу Правдухину

г. Москва

Уважаемый Василий Павлович!

Ваша мысль об устройстве при поездке на Урал литературных вечеров в Саратове и Н. Уральске нами одобрена и принята. Выступить с чтением своих произведений в Саратове 17—18 и в Н. Уральске 19 августа мы согласны. Но вам, как руководителю нашей экспедиции, придется взять на себя всю организационную работу. Надеемся, что от этого Вы не откажетесь — почему и просим это письмо рассматривать, как нашу Вам доверенность на ведение всех переговоров, заключение соглашений с лицами, учреждениями или организациями, равно как и на самостоятельную организацию литвечеров на известных Вам наших условиях.

С товарищеским приветом

Ленинград, 1929

Дорогой Василий Павлович!

1. Пьем Ваше здоровье — нашего капитана, рыдальца, пестуна и благодетеля.

2. Категорически — едем.

3. Четвертым компаньоном охотно приглашаем Калиненко, повергая на ваше конечное заключение.

4. Пятым — выдвигаем кандидатуру Ал. Иосиф. Старчакова (член. ред. «Нового мира») — рыболов, «рука», питок, глаз охочий до всего — человек весьма отличный.

5. С датой выезда из Москвы согласны, то есть быть 13-го в Уральске, а 15-го в лодке. Просим осветить вопрос о «передовом». Будете ли вы с Калиненко или без и вытекает ли из этого, что Вам доведется взять на себя труды в Уральске по снаряжению лодки и мелочам. Что касается бумажки в Госпароходство, то когда вы ею хотите располагать? Думаем заручиться таковой от Нового мира или Известий, а в частности, попробуем исхлопотать получение мешка муки в Уральске. Последнее пока гипотеза, не снимающая необходимости заготовок.

6. А. Н. и я кончаем экспедицию 13—15 сентября, то есть едем на месяц.

7. Полувоспитанный в охотн. отношении пес Вэрп (бывший Калиненко) берется с собой.

8. В первых числах я сообщу Вам о палатке. У меня есть шанс таковую купить. Буде сорвется — извещу, и Вы таковую построите.