Хулио Кортасар - О книге Франсуа Порше «Бодлер. История души»

Богатство бодлеровского мира постичь нелегко. Лишь постепенно, с исследованием самого творчества поэта и осознанием глубины, куда уводят его корни, давшие со временем такое количество и разнообразие плодов, открываются начала, которые вызвало к жизни немногое написанное Бодлером. По-моему, небесполезно хотя бы перечислить то, что с наибольшей силой повлияло на поэтическую мысль нашего века и составляет истинное наследие «Цветов зла». В первую очередь, я бы назвал человеческую ситуацию Бодлера. В стране, где поэзию понимали как благосклонный дар Божественного Глагола ушам профанов, где поэты изрекали даже самые скромные истины, словно обитатели Олимпа, сверху вниз и спускались к людям с каждым стихотворением, как Моисей со скрижалями, Бодлер, кажется, уловил давно забытый знак, который подал ему издали Франсуа Вийон, и подчинил свое поэтическое поведение этому другому, противоположному, знаку. Тематика, язык, позиция — все у него помещается в конце концов на уровне земли, который и есть человеческий уровень, а стрела стихотворения взмывает уже оттуда. Олимп может быть вровень человеку, и Бодлер это знал. Но его отталкивали две вещи: корчить из себя пророка либо мессию и писать стихи, которые воспаряют в поднебесье, чтобы потом стенать над горькой и так или иначе земной участью, как это делали Ламартин и Виньи.

Эта непоколебимая преданность человеческому развивается у Бодлера в формах, которые возмущали его современников, но были для него логичны и необходимы. Я говорю о созданном и упорядоченном им поэтическом мире, где естественное (природа, окружающие виды, «священные плоды», даруемые самой землей) замещено произведениями искусства, образцами продуманного мастерства. Человек у него живет в собственных владениях, пусть и нищенских. Платонизм Бодлера, совершенно явный в его критических сочинениях, ни на секунду не отдаляет его от «центрального узла» [2] «Центральный узел» — сборник стихов французского поэта Макса Жакоба (1921). . Ясновидческое предвосхищение запредельного, к которому отсылает аналогия, теория символа, несравненно обогащенная потом, когда поэт прикоснулся к творчеству Эдгара По, вовсе не заставляет его предписывать миру Идей царственную самодостаточность и неизменность. И если в стихах он прикасается к откровению человеческого бессмертия, то разочарованный ум заставляет его, обгоняя время, выдвигать вперед то, на чем сегодня стоит сюрреализм: волшебная сила поэзии — в желании владеть открывшимся раем прямо здесь, «sur cette terre même» [3] «На этой самой земле» (франц.) — цитата из бодлеровских «Новых заметок об Эдгаре По». . Одна лишь поэзия понимает завоевание созидательно.

По-моему, именно эта верность человеческому уделу во всей его краткости и хрупкости составляет величие Бодлера, она поднимает поэта над романтическими ловушками многих его концепций. И, по-моему, именно эта творческая приверженность (наперекор тормозам многих его пессимистических и циничных идей, всегда уступавших непогрешимой интуиции поэта) обеспечивает ему непоколебленный трон короля современной поэзии. «Он — бронзовая статуя на центральной площади нашей памяти», — замечательно сказал о нем дон Рамон [4] Цитата из эссе Рамона Гомеса де ла Серны «Скандальный Бодлер» (1921); это предисловие к сборнику переведенной на испанский язык бодлеровской прозы позднее вошло в книгу Гомеса де ла Серны «Портреты» (1929, переизд. 1945). , и действительно: коллективная память современных поэтов помещает его в центр, как неподвижный мотор своей общности. Но одна лишь сила стихотворного волшебства и теоретическая глубина мысли вряд ли помогли бы Бодлеру так медленно, но неуклонно проникнуть в наше поэтическое сознание (сознание или совесть?). Мальчик Рембо в знаменитом письме [5] Письмо от 15 мая 1871 г. Полю Демени. поставил под сомнение богатство бодлеровской формы, но двумя строчками раньше увидел в Бодлере «первого ясновидца, короля поэтов, настоящего Бога» — почему? Его влияние на молодого Малларме, его притягательность для анализа фанатичных критиков, разжевывавших и превозносивших его открытия усталому поколению Фаге [6] Эмиль Фаге (1847–1916) — влиятельный французский историк словесности, литературный критик «конца века». со товарищи, — какой потайной силой питалось это движение? Андре Жид, Маритен, Валери накопили множество самых диковинных объяснений этой загадки. Но, по-моему, они совпадают в главном, видя в Бодлере первого лирика современной эпохи, прокладывающего путь к высотам поэзии подручными средствами, данными ему человеческой природой, собственным телом, собственным духом, не призывая на помощь потаскуху-фантазию, не вскарабкиваясь на крыши, чтобы разглядеть несуществующий горизонт, и попусту не изнуряя слово, всегда в точности следующее у него воле поэта. Этот высший реализм Бодлера, отсекшего от поэзии все, что ее гнетет и пятнает, открыли его потомкам возможность двигаться собственными путями, идя от той правды, которая давала ему силу и жизнь. И это движение продолжается.

Труд Франсуа Порше [7] Книга французского прозаика, драматурга и публициста Франсуа Порше (1877–1944) вышла в 1944 году. До этого он выпустил биографические книги о Верлене (1932 и 1933) и Льве Толстом (1935). принесет пользу тем, кто хочет найти Бодлеру место в его эпохе и в подробностях понять жизненные альтернативы поэта. Опираясь на последние находки исследователей, Порше сумел нарисовать духовный и биографический портрет, в котором никакое ханжество на манер Патерна Берришона [8] Патерн Берришон (наст. имя Пьер-Эжен Дюфур, 1855–1922) — французский литератор и художник, муж сестры Артюра Рембо, сделавший свои, не всегда достоверные, публикации поэта и о поэте небезвыгодным коммерческим предприятием. не мешает нам прикоснуться к несчастной бодлеровской судьбе.

Внимательный к беспощадной схватке с самим собой, вырывающей у поэта стихи и критическую прозу, Порше детально прослеживает интеллектуальную эволюцию поэта, анализирует тонкие культурные материи, ее обусловливающие. Так в шестой главе второй части замечательно подытожены основные моменты «нового поэтического искусства». Пространные цитаты из важнейших стихов и прозаических текстов (переписки, критических эссе) пронизывают книгу, создавая впечатление, что с нами говорит сам Бодлер. Естественно, автор не скрывает ни дурных, ни хороших черт «раздвоенной личности» своего героя. Важная роль матери поэта в его душевном развитии, меняющаяся жизненная обстановка, в которой он остается по-прежнему чужим и одиноким, война с окружающим идиотизмом и, в первую очередь, принесшее богатые плоды открытие Эдгара По изучены в томе с исчерпывающей глубиной. Кроме того, Порше особенно внимателен к фигурам второго плана, эпизодическим друзьям поэта, уделяя каждому из них должное место и яркий абзац. Взгляд, брошенный им, например, на господина Анселя [9] Нарсис Дезире Ансель — нотариус и мэр городка Нёйи-сюр-Сен, опекун Бодлера. , по справедливости воздает этому заслуживающему всяческих похвал бодлеровскому опекуну.