Кац Святославович - История советской фантастики

Можно себе представить, какую реакцию в Чехословакии вызвало неожиданное сообщение о полете «Аполлона-11». Телетрансляция с Луны шла по ТВ весь день, и запись повторялась ночью… Тысячи людей вышли на улицы Праги, Братиславы и других крупных городов страны, звучали песни, поздравления, выступающие скандировали имена Армстронга, Олдрина, Коллинза и президента США Джонсона. «Американцы натянули нашим русским друзьям нос, — ликовал в „Праце“ Зденек Ганзелка. — Есть шанс, что это событие кое-что изменит в международном раскладе сил и, не исключено, поможет хотя бы несколько ослабить медвежьи объятия наших восточных соседей по соцлагерю». Примерно в том же духе, может быть, в чуть более корректных выражениях, было выдержано выступление 20 августа самого Александра Дубчека по национальному радио. Поздравив соотечественников с новой знаменательной победой мировой науки, первый секретарь ЦК КПЧ выразил уверенность, что «теперь будет положен конец бессмысленной гонке за приоритетом, во имя которой народное хозяйство нашей страны было поставлено в незавидное положение». В финале своей речи Дубчек отметил, что в самые последние часы возникла принципиальная договоренность между правительствами США и ЧССР — о том, что в один из следующих лунных экипажей будет включен и гражданин Чехословакии, майор ВВС Ян Ворличек. По мнению известного советолога Малькольма Такера, это последнее сообщение переполнило чашу терпения Москвы.

На следующий день советские танки вошли в Прагу.

Корреспондент «Правды» Сергей Борзенко, въехавший в город на броне вместе с автоматчиками, рассказывал в первых же своих репортажах о «толпах хулиганов, выкрикивающих грязные ругательства». В действительности же, демонстранты осаждали танки с именами американских астронавтов на устах — о чем, естественно, журналист написать не имел права, даже если бы захотел. К сожалению, жители Чехословакии, рисовавшие мелом на стенах и на танковой броне контуры «Аполлона-11», и представить себе не могли, что офицеры танкисты (не говоря уж о рядовых автоматчиках) вообще не знают ничего о высадке Армстронга и Олдрина и не понимают смысла изображений. Пользуясь этой неразберихой, «Правда» в те дни писала: «Воинствующие молодчики рисуют на стенах атомные бомбы и ракеты, надеясь, что американский генерал Макартур придет на помощь отщепенцам и ревизионистам…»

Суслов добился своего — высадка американцев на Луне стала сенсацией вчерашнего дня и в мировой прессе отодвинулась куда-то на третий план. Отныне темой номер один стала Чехословакия. «Пражская весна», увы, не была приспособлена к встрече с танками, и к уличным боям (как некогда в Будапеште) никто не оказался готов: сообщение о том, что в подвалах домов Гаека, Гольдштюккера, Елинека были найдены «автоматы, радиостанция западногерманского производства, патроны и запасы горючего», были ложью от начала до конца. Короткая перепалка в ООН также танкам не помешала. От имени Дубчека, официально еще не выведенного из Политбюро КПЧ, все решения уже принимали Гусак и Биляк. Именно Гусак во время первого же официального телефонного разговора с Москвой пообещал, что «ЧССР будет верна всем обязательствам перед Советским Союзом».

Разумеется, скрыть от многих москвичей космическую победу американцев, несмотря на интенсивно работающие «глушилки» и повышенную активность Комитета госбезопасности в эти дни, было невозможно. По Москве ходил тогда печальный анекдот о том, как мы, в пику Штатам, тоже высадили своих космонавтов. «И не двух, а две дивизии. И не на Луне, а еще дальше — в Праге». 21 июля в Москве были арестованы молодые литераторы Сергей Штерн, Игорь Малахов, Борис Руденко, Зиновий Юрьев и Владимир Орлов, попытавшиеся устроить демонстрацию. Пока они проходили мимо американского посольства с плакатами «Да здравствует „Аполлон-11“!», «Привет, Армстронг и Олдрин!», агенты госбезопасности их не трогали (перепутав с участниками запланированной Комитетом студенческой демонстрации протеста «против зверств американской военщины во Вьетнаме»). Однако, как только они дошли до чехословацкого посольства и вытащили плакаты в поддержку «пражской весны», они были немедленно избиты «случайными прохожими» и затолкнуты в «случайно подвернувшийся» неприметный «рафик». Больше никаких инцидентов в столице в те дни не было.

Вечером 21 августа Степан Кургузов был срочно вызван в Кремль. Шеф Секции фантастов, еще когда ему двумя днями раньше позвонили из «Литгазеты», догадывался, что теперь его помощь будет снова постоянно необходима. Идя на встречу, Кургузов прихватил с собой несколько сигнальных экземпляров фантастических романов писателей — членов Секции, рассказывающих о нашем славном покорении Луны. Судя по мемуарам самого С.Кургузова, принял его непосредственно Брежнев, причем Суслов тоже молча присутствовал при разговоре. Речь шла о Чехословакии и о Луне. «Я надеюсь на поддержку наших выдающихся писателей-фантастов, — сказал Брежнев, вежливо перелистав книжки. — Кроме того, вам сегодня предстоит нелегкая задача: вы должны осторожно, но твердо развенчивать миф о якобы имеющемся космическом приоритете США. Действуйте так же, как и раньше. Пишите еще активнее — никаких сложностей с публикациями у вас не будет. Важно, чтобы народ не утратил веры в силу наших достижений, не поддался буржуазной пропаганде, не принял какой-нибудь случайный наш просчет за признак слабости…»

Кургузов вернулся со встречи окрыленный и тут же назначил закрытое заседание Президиума Секции. Стенограмма в тот день не велась, и потому сейчас установить, о чем шел разговор конкретно, не представляется возможным. Очевидно, С.Кургузов делился полученными инструкциями. Так или иначе, уже к октябрю 1968 года самые надежные «кадры» Секции (В.Понятовский, Ан. Спирин и все еще бодрый Сем. Шпанырь) разразились новыми романами на злобу дня — соответственно «Десантом на Луну», «Кораблями Вселенной» и «Перед стартом». Надо заметить, что в новой ситуации очень трудно было «иметь хорошую мину при плохой игре»: в условиях, когда на поверхность Луны ступила нога человека из США, сочинять поучительные истории о наших собственных (грядущих) фантастических лунных первопроходцах могли только очень идейно стойкие и бестрепетные люди. Увы, понять вопиющую, почти мазохистскую нелепость этих позавчерашних пропагандистских творений могла только некоторая часть интеллигенции, знающая о полете «Аполлона» и по старой привычке предпочитающая отважно сжимать свой кукиш в своем же кармане. Призыв Александра Солженицына «жить не по лжи» в те годы услышан не был: ложь стала наркотиком, отказаться от нее для многих означало бы умереть…