Юлий Смелков - Фантастика— о чем она?

«Себастьян Сюш изнывал от скуки. Он стоял на балконе своей квартиры… и разглядывал звездолет. По квартире порхали сказочные рыбы — плод изощренной фантазии психографа. В комнатах — искусном подобии Эдема— резвились обнаженные девушки.

Наступил полдень. Себастьян Сюш печально вздохнул и оттолкнул снедь, которую услужливо поднесла ему рука робота-кулинара. Чуть позже он все-таки пригубил стаканчик канопской амброзии и опять печально вздохнул».

Далее Себастьян Сюш, житель далекого будущего, прогуливается по городу, встречая многочисленных инопланетных гостей, равнодушно проходит мимо Парка Чудовищ, Космического Вербовочного Центра, Храма Неслыханных Наслаждений и дворца Немыслимых Радостей. Наконец, он понимает, чего ему хочется, и мчится в библиотеку, где «его ждут книги Брэдбери и Кларка, Саймака и Хайнлайна, Тэнна и Кэмпа, Азимова и Андерсона, Лейнстера и Лейбера, Найта и Янга, Блиша и Шекли… и многих-многих других.

Из его груди вырывается блаженный вздох: он знает, что мгновением позже его скука исчезнет, ибо он умчится в мир фантастики».

В этой пародийной апологии фантастики (рассказ Ж.-М. Ферре «Скучная жизнь Себастьяна Сюша») содержится, однако же, вполне серьезная и верная мысль. Тот факт, что селенитов не существует, не мешает нам с удовольствием читать «Первых людей на Луне» Уэллса, и «Марсианские хроники» Брэдбери не потеряли своей прелести после полетов исследовательских станций, почти точно установивших отсутствие жизни на Марсе. С другой стороны, Жюля Верна читают по-прежнему, хотя многие из его предсказаний не только исполнились, но прочно вошли в наш быт. Популярность фантастики, читательский интерес к ней, оказывается, зависят не от степени реальности ее прогнозов, но, скажем, забегая вперед, от идейно-художественного уровня произведений.

Из пламенной любви Себастьяна Сюша к фантастике можно сделать еще один вывод: непосредственное переживание какой-либо реальности не заменяет ее отражения в искусстве. Мысль эта кажется сама собой разумеющейся (влюбленный не теряет интереса к книге о любви, хотя, с другой стороны, чтение самых прекрасных сонетов Петрарки не заменяет любовь), но в применении к фантастике она существенна, поскольку НФ нередко еще воспринимается как собрание полезных предположений о будущем, для удобства восприятия изложенных в занимательной форме.

Между тем в недавно завершенной 25-томной «Библиотеке современной фантастики» («Молодая гвардия») мы находим имена Дж.-Б. Пристли и У. Сарояна, Р. Мерля и Кобо Абэ, а в томе «Нефантасты в фантастике»— произведения В. Тендрякова и В. Шефнера, Л. Леонова и В. Берестова; все эти писатели вряд ли так уж увлечены популяризацией достижений науки и техники. Сохраняя свою тематическую обособленность, фантастика в то же время все более отчетливо «включается» в общий литературный процесс. «Включение» это идет двумя путями. С одной стороны, все чаще к фантастике обращаются писатели-нефантасты. Важнее, однако, другое — в произведениях "профессиональных» фантастов существенно изменилась художественная роль фантастического допущения, краеугольного камня НФ; можно сослаться на один из последних романов С. Лема «Голос Неба», в котором центр тяжести решительно перенесен с фантастического события (сигнал внеземной цивилизации) на размышления писателя о человеке и человечестве. Если сравнить этот роман, скажем, с появившейся 11 лет назад «Андромедой» английских писателей Ф. Хойла и Дж. Эллиота, в которой такое же «звездное послание» служит завязкой не философского, но приключенческого романа, — направление эволюции станет очевидным. (О «Голосе Неба» речь пойдет дальше, сюжет же «Андромеды» есть смысл напомнить читателю: расшифровав космический сигнал, ученые строят по содержащемуся в нем описанию сверхмощную вычислительную машину, которая, в свою очередь, создает «небесную гостью» — Андромеду, женщину, наделенную колоссальным интеллектом. Правительство Англии и могущественный международный концерн «Интель» пытаются использовать космический дар в военных целях, с ними борется в одиночку ученый Флеминг).

Однако художественная структура и процесс развития современной НФ еще редко привлекают внимание литературной критики. Среди авторов предисловий к томам «Библиотеки современной фантастики» мы находим по преимуществу социологов, футурологов, писателей-фантастов; исключения — предисловия Ю. Кагарлицкого к тому произведений Д. Уиндэма и Ю. Суровцева к тому «Нефантасты в фантастике»; в последнем случае редколлегия «Библиотеки», вероятно, сочла необходимым снабдить произведения «просто» писателей комментарием «просто» литературоведа. В этих предисловиях— социологический комментарий, анализ тенденций современного капиталистического общества, экстраполируемых фантастами в будущее.

Ценность такой критики несомненна, особенно если принять во внимание широчайшую популярность фантастики: ее динамичные, остросюжетные произведения, которые нередко воспринимаются просто как увлекательное чтение, с помощью социологического комментария прочно «привязываются» к актуальнейшим проблемам современности. Социальную содержательность НФ необходимо подчеркивать и осмысливать, иначе в глазах иного читателя (и не столь уж малочисленного) «Библиотека современной фантастики» может стать чем-то вроде второй «Библиотеки приключений».

Но всего круга проблем, возникающих в связи с развитием современной НФ, такая критика исчерпать, естественно, не может, ибо чаще всего отвлекается от художественного своеобразия фантастики. Возникает настоятельная необходимость попытаться выяснить хотя бы в самых общих чертах: в чем же это своеобразие заключается?

На приключенческих сюжетах построена большая часть фантастики популяризаторского, «жюль-верновского» толка. Они служат удобной «рамой», в которую вставляются научно-популярные отступления и диалоги.

Пользуется каждым удобным моментом, чтобы сообщить своим спутникам нечто полезное, Паганель в «Детях капитана Гранта»; не отстает от него профессор Лордкипанидзе в «Тайне двух океанов» Г. Адамова, к этому направлению примыкает и А. Беляев. Популяризаторская НФ и сегодня имеет своего читателя — преимущественно подростка; среди любимых фантастов, названных школьниками в ответах на анкету ««Комсомольской правды», первый по количеству собранных голосов А. Беляев.

Однако фантастика этого типа в «Библиотеке» не представлена совсем, и это, пожалуй, закономерно. От задачи излагать