Виссарион Белинский - Русский театр в Петербурге. Ифигения в Авлиде… Школа женщин… Волшебный нос… Мать-испанка…

Мольер был человек с огромным талантом; но при суждении о нем надо знать, в чем заключался этот талант, в чем его значение и где его границы и место. Французы без дальних околичностей говорят и пишут: «Шекспир и Мольер! Мольер и Шекспир!», как будто это два родные брата, тогда как в самом-то деле их родство самое дальнее. Мольер не был то, что называется «художником»; его комедии не произведения строгого искусства; в них нет никаких неумирающих, вечных красот; но имя Мольера тем не менее велико и почтенно, а его комедии любезны и дороги для патриотического чувства французов. И если французы не правы в том, что не по достоинству превозносят Мольера и дерзают, в слепоте национальной гордости и эстетической ограниченности, ставить его наравне с тем, кто так же не имеет себе равного между поэтами, как наш Петр между царями, – с Шекспиром, то все-таки французы правы в своей любви, в своей признательной памяти к Мольеру, не охлажденных ни общественным изменением, ни успехами новой своей литературы. Да, они правы, забыв Корнеля и Расина и помня Мольера. Мольер был воспитателем французского общества в самый интересный момент его развития, когда оно, при Лудовике XIV, окончательно расставшись с грубыми формами средних веков, начало новую жизнь – жизнь ума, анализа, критики. Комедии Мольера – сатиры в драматической форме, сатиры, в которых резкое, остроумное перо его предавало на публичный позор невежество, глупость и подлость. И потому в его комедиях нечего искать творческой концепции, глубоко задуманных характеров; потому в них мало действия, ход неестествен, а развязка похожа на обыкновенные coups de theatre; [2]потому же в них являются так однообразно и благородные отцы, и резонеры, и, везде и всегда, любовники, как две капли воды, похожие один на другого. Действующие лица комедий Мольера – олицетворенные пороки и добродетели, а самые комедии – варьяции на известные нравственные темы. Но в чем посредственность бывает просто отвратительна, в том самом гений часто находит для себя удобные средства для выполнения благих целен: комедии Мольера, несмотря на недостатки, условливаемые самою сущностию их, как драматических сатир, не суть холодные аллегории, но живые беллетрические произведения, нередко блещущие искрами поэтического вдохновения. Они имели сильное влияние на современников, следовательно, имеют историческое значение. Человек, который мог страшно поразить, перед лицом лицемерного общества, ядовитую гидру ханжества, – великий человек! Творец «Тартюфа» не может быть забыт! Прибавьте к этому поэтическое богатство разговорного французского языка, которым преисполнены комедии Мольера; вспомните, что многие выражения и стихи из комедий Мольера обратились в пословицы, – и вы поймете признательный энтузиазм французов к Мольеру. Присовокупите к этому еще его поэтическую судьбу, его благородный характер. Но опять-таки вечных, безотносительных и безусловных красок в комедиях Мольера нет. Его поэзия принадлежит не к чисто художественной сфере; он был поэт социальный в духе своего времени, – а его время, надо сказать, было крайне неблагоприятно для поэзии, которая, помня свое божественное происхождение, не любит ливреи. Комедии Мольера если еще и могут даваться теперь, то не иначе, как для публики самой образованной, которая приходила бы в театр смотреть не просто комедию, но историческую комедию, приходила бы видеть воскресшим перед своими глазами давно умершее общество, с его верованиями, нравственными началами, с его пороками и добродетелями, словом, со всеми особенностями его существования – от образа мыслей до костюма. Но у нас, что прикажете у нас делать Мольеру? Разве смешить праздную толпу?..

Что мы сказали вообще о недостатках рода комедий Мольера, то особенно выразилось в «Школе женщин». Вся завязка основана на том, что одни человек носит два имени и потому невольно делается поверенным юноши, который знает его только под одним именем и который влюблен в его невесту. Действие происходит на улице, и притом ночью. Развязка делается чрез то, что называлось у древних deus ex machina [3]. Где ж тут комедия, где тут характеры? И, несмотря на то, тут много комического, много верного в положениях действующих лиц. Цель комедии самая человеческая – доказать, что сердца женщины нельзя привязать к себе тиранством и что любовь – лучший учитель женщины. Какое благородное влияние должны были иметь на общество такие комедии, если их писал такой человек, как Мольер!.. О вы, обожаемые мною самородные и доморощенные русские драматурги! Читая Мольера, потрудитесь отделить в нем от всего прочего его общее, идеальное значение и, оставя без внимания все, принадлежащее стране и времени, постарайтесь подражать ему в том, что равно присущно всем странам и всякому времени!.. Тогда, может быть, вы перестанете ставить на сцену такие пьесы, в которых нет никакой страны, никакого времени, никакой цели и никакого… смысла; в которых изображается не то, что есть или что может быть, но то, чего и нет, и не было, и никогда быть не может!..

Критика на «Школу женщин» есть не что иное, как литературный спор о «Школе женщин», завязавшийся в салоне. Это – пьеса, явно написанная на случай, пьеса, которая в свое время могла иметь важное значение, но теперь, кроме книжного и исторического, никакого значения иметь не может, особенно на сцене. Бог знает, для чего ее дали! В этом разговоре особенно замечательно, что заживо задетое самолюбие завистников, глупцов, невежд и негодяев особенно нападало на комедию Мольера за дурной тон и неприличные слова и выражения… Люди всегда одни и те же!..

Покойный Писарев принадлежал к числу тех дарований, которые очень сильны в мелочах, – обстоятельство, которое, вероятно, и причиною того, что он теперь забыт. Несмотря на это, все наши теперешние водевилисты, вместе взятые, не стоят одного Писарева. Вот как ненадежно на Руси бессмертие водевилиста! Кстати заметить, что можно было бы возобновить из сочинений Писарева что-нибудь получше этого фарса, забытого назад тому лет пятнадцать, считая со дня его первого появления на московской сцене.

Когда за дело берется мастер, дело выходит хорошо. Бенефисные пьесы обыкновенно пишутся для привлечения большой толпы в театр – цель, для которой сочинители не щадят эффектов ни в сюжете, ни даже в заглавии пьес. О сюжете сейчас; но сперва полюбуйтесь названием пьесы: «Мать-испанка». Не правда ли, у вас сейчас возникают в воображении кинжалы, яды, убийства, самоубийства? Ну, как не идти в театр! Но постойте – это еще не все. Пьеса, или драматическое представление (Вильям Шекспир и г. Полевой никогда не называют своих драматических опытов ни драмами, ни трагедиями, но всегда «драматическими представлениями» – привилегия гениев!), состоит из трех отделений, из которых каждое носит особенное название: 1-е – «Андалузская роза», 2-е – «Тайна матери», 3-е – «Суд совести»! Бегите, скачите, спешите достать билет! Но постойте – еще слово: не всё! не всё! Слушайте: г - жа Дюр и г. Смирнов 2 - й танцевать будут менуэт! Эти слова читатель слышит уже на дороге к театру, пыль взвилась – и он уже не слышит нас, летя стремглав… Подлинно, дело мастера боится!..

Читать дальше