Виссарион Белинский - Русская грамматика Александра Востокова…

е и ѣ, и и i, из которых ѣ почти совсем не нужно, а и решительно не нужна?.. Между тем сколько правил (и при этих правилах сколько исключений!) об употреблении означенных букв! Если бы оставили букву ѣ только как пособие для грамматических различий в изменениях слов – это имело бы смысл, и как из этого можно было бы сделать постоянные правила без исключений, то оно было бы легко для изучения. Мы говорим здесь о букве ѣ, как необходимой для склонений и спряжений, в предложном и дательном падежах единственного числа большого числа существительных, в творительном падеже единственного числа и во всех падежах множественного числа некоторых местоимений, как: всѣм, кѣм, тѣм, чѣм, всѣ, тѣ и т. д. Но зачем писать ѣ в других случаях? Обыкновенно думают, что ѣ ставится там, где не может быть звука ё; но употребление, которое выше и законнее всех грамматик в мире, давно уже смеется над этим правилом, заставив нас выговаривать слова гнѣзда, сѣдла, даже иногда звѣзды, как гн ё зда, с ё дла, зв ё зды. Говорят еще, что ѣ ставится там, где у малороссиян наше ё выговаривается через и: прекрасно, но что нам за дело, как выговаривают малороссияне, если мы не считаем нужным сообразоваться с выговором других славянских племен! Притом же малороссы говорят п и сок, а мы ведь пишем же п е сок, а не п ѣ сок. Но смешнее всего то, что пишут: од ѣ ваться и од е жда, цв ѣ сти и цв е л, обр ѣ сти и обр е л, р е ку, р е чение и р ѣ чь, нар ѣ чие. Опираясь педантически на догадку, что в древнерусском языке буквы е и ѣ имели различное произношение и часто в одном и том же слове заменяли одна другую, как, например, теперь е меняется на о и и: р е ку, р о к, нар и цаю. Да нам-то какое дело, что было и чего не было в древнерусском языке, если мы уже потеряли ключ к этому древнерусскому языку и если гений новейшего русского языка сам отрекся от всех преданий, связывавших его с древнерусским языком? Об этом можно сказать и еще больше и сильнее, и мы непременно сделаем это, подробно разобрав нелепости русской орфографии, равно как и обратив внимание на безобразие нашей азбуки {4}.

Что касается до грамматики г. Востокова, она, без всякого сомнения, есть доселе лучшая из всех русских грамматик. Конечно, это еще не значит, чтоб она была именно такою грамматикою, какая нужна; но она уже и потому заслуживает большого внимания, что представляет собою материал для будущего грамматиста и заключает в себе много частных заметок и наблюдений, которые мог сделать только человек, долго и основательно изучавший русский язык.

Говоря о Крылове, мы разумеем седьмую и восьмую часть его басен – плод позднейший его поэтической деятельности; {5}а говоря о Жуковском, разумеем его поэтическую деятельность со времени появления Пушкина.

Неисторический язык Карамзина – то есть язык его сочинений до «Истории государства Российского».

Учение о видах русского глагола начало развиваться в первом – втором десятилетиях XIX в. (И. Фатер, А. В. Болдырев и др.). Этому в русской грамматической традиции предшествовало представление о сложной системе глагольных времен – по образцу классических и западноевропейских языков. См.: В. В. Виноградов. Русский язык. Грамматическое учение о слове. Изд. 2-е. М., 1972, с. 379–382.

«Филологические наблюдения над составом русского языка Г. Павского» (в 3-х частях, М., 1841–1842). По характеристике акад. В. В. Виноградова, «впервые у Павского с поразительным талантом и убедительностью вскрыты глубокие связи грамматики и лексики. Методы русского словообразования осмысляются с точки зрения общих тенденций развития русского грамматического строя» (В. В. Виноградов. Русская наука о русском литературном языке. – «Ученые записки МГУ», вып. 106. М., 1946, с. 60).

В «Отечественных записках» характеристике труда Павского были посвящены две статьи Н. И. Надеждииа (1844, № 6 и 8). Ср. также в рецензии на «Грамматические разыскания» В. А. Васильева – наст. т., с. 613–614.

Об этом Белинский подробно писал в 1845 г. в статье о книжке К. М. Кодинского «Упрощение русской грамматики» (см.: Белинский, АН СССР, т. IX, с. 328–345).

Ср. более развернутую характеристику седьмой и восьмой книг басен в рецензии на «Басни И. А. Крылова» – наст. т., с. 433.