Станислав Лем - Эротика и секс в фантастике и футурологии

Еще одна попытка изобразить изменения в сексуальном поведении — роман Б. Уолфа (В. Wolf) «Неподвижник» («Immobile»). [7] Вероятно, речь идет о романе Бернарда Вулфа (Bernard Wolfe) «Limbo» [= «Limbo 90»] (1952). (Примечание С. П.) Фон, на котором протекает действие, таков: после атомной войны как реакция на ее ужасы мир охватила тяга к самокалечению: молодые мужчины добровольно подвергают себя ампутации рук и ног, заменяемых очень совершенными кибернетическими протезами. Инициаторы этого движения хотят ликвидировать на все времена саму возможность военного конфликта. Вся эта идея кажется абсурдной не столько из-за жестокости процедуры (в конце концов, история знает сектантские движения, основанные на добровольном самокалечении), сколько из-за ее бессмысленности в чисто инструментальном плане: протезы делают людей только более полноценными физически: те, кто ими пользуются, сильнее и быстрее обычных людей, способны выполнять недоступные прочим акробатические упражнения и т. п. С чего вдруг этот протез не позволит человеку стрелять или управлять пуском боевой ракеты? Этот вопрос в романе даже не возникает и уж тем более не дается никаких разъяснений на этот счет.

Однако в том, что касается предмета нашего разговора, эта практика действительно многое меняет. Во-первых, при сексуальном общении протезы не действуют; во-вторых, те, кто принес подобным образом в жертву частицу своего тела, покрывают себя славой и становятся предметом обожания. Отношения между полами претерпевают самые серьезные перемены: теперь уже женщины открыто добиваются благосклонности мужчин, а поскольку мужчина, подвергшийся ампутации, в постели беспомощен и неподвижен, меняются позиции и роли участников полового акта. И вот у юной женщины, воспитанной на этих нормах, происходит любовная сцена с немолодым мужчиной, врачом, который вернулся после долгого пребывания на островах в полном отрыве от цивилизации. Человек этот в половом акте ведет себя традиционным, анахроничным образом, и молодая женщина воспринимает его действия чуть ли не как изнасилование, переживая сильнейший шок. Кстати, описывается все это без особого натурализма: все физические действия и состояния передаются исключительно через описание состояний психических. Этот опыт, стоящий в «сайнс фикшн» особняком, безусловно интересен и оригинален, однако слабость мотивировки (программа пацифистской ампутации как последнее средство против войны, которая в этом качестве полностью дискредитируется всем содержанием книги), ослабляет «реалистичность» и убедительность.

Все мыслимые варианты эволюции секса невозможно охарактеризовать даже в нескольких словах. Но об одном, до сих пор даже не упоминавшемся, сказать стоит. Можно представить, что под влиянием экономических факторов производство и рынок андроидов сильно сегментируются и дифференцируются по стоимости, как это сегодня происходит с производством и рынком автомобилей, где отчетливо выделились классы дешевых машин, машин среднего размера, спортивных, дорогих машин, роскошных лимузинов, выпускаемых мелкими сериями и т. п. Безусловно, роботы, способные лишь на простые операции, появятся раньше, чем наделенные каким-то интеллектом. К тому же подгонять всех роботов под единый высший стандарт было бы и экономически расточительно, и бессмысленно. В результате наш мир может в каком-то смысле уподобиться феодальному. Как сегодня у человека есть стиральная машина, холодильник, радио, телевизор, так у него сможет появиться «двор» андроидов, относительно примитивных интеллектуально, но по телесному облику не отличающихся от людей (хотя во избежание недоразумений они могли бы носить какой-то заметный знак). Не исключено, что в таком обществе утвердится культурная норма, в соответствии с которой сексуальный интерес к этим манекенам окажется извращением — более или менее так, как сегодня содомия. Таков один из вариантов эволюции.

Но может произойти и иначе: эпизодические развлечения с андроидами будут восприниматься как нечто абсолютно неважное. Или как мелкий, вполне простительный грешок — вроде того, как сегодня смотрят на самоудовлетворение. За пределами нормы окажется лишь тот, кто отдает куклам предпочтение перед живыми людьми. А поскольку воспроизвести в тефлонах и нейлонах телесную красоту куда легче, чем психические структуры, в сфере «человеческих» сексуальных отношений стали бы целиком доминировать ценности, почитаемые высшими: там имели бы значение лишь духовные, психические качества партнера, ибо заполучить «красавицу-роботессу» можно было бы в любой момент, а завоевание реальной живой женщины (или, разумеется, мужчины — ситуация равно распространялась бы на оба пола) было бы незаурядным успехом. В гротеске «Замыкание в груди» Идрис Сибрайт [8] Идрис (или Айдрис) Сибрайт (Idris Seabright) — псевдоним американской писательницы Маргарет Сент-Клер (Margaret St. Clair, 1911–1995). Рассказ в оригинале называется «Short in the Chest» (1954). (Примечание С. П.) изображает сцену консультации в кабинете «хаксли» [9] Намек на О. Хаксли и его роман «Прекрасный новый мир», где дана первая в мировой фантастике картина подобного «научно устроенного» Мира, управляемого психологами. (Примечание переводчика.) — робота-психолога.

Книги, подобные «Замыканию в груди», довольно сложны для неподготовленного читателя: там очень мало авторских пояснений, многие вещи и отношения не называются, и догадываться о них приходится из контекста по ходу действия. Я это действие пересказывать не буду и сразу же перейду к вырисовывающемуся из него образу мира будущего (скорее даже не образу, а карикатуре). Все (американцы) носят мундир какого-то рода войск. Между этими родами — непримиримая враждебность, и смягчать напряжение призваны бюрократически организуемые сексуальные контакты — такой вот научный план копуляционного обеспечения групповой гармонии придумали психологи. Сексуальные контакты проходят строго официально и как любое служебное дело подчиняются установленной процедуре (партнеры стимулируются комплексными гормонально- противозачаточными инъекциями и т. п.). Порядок этот реконструирует сам читатель. В рассказе же показано только, как этот порядок дает сбой.

Майор Соня Брайт должна была заполучить у своего служебно-сексуального партнера данные о составе питательной смеси для откорма свиней, однако упоминавшаяся выше инъекция не помогла, и разрядка межвойсковой напряженности не удалась. Получив очередное, так сказать, копуляционное предписание, майор украла «Уотсон» (добавочный шприц со стимулятором), и на этот раз трения между флотом и армией удалось успешно смягчить. Однако больше красть шприцы она не может. «Хаксли», у которого случилось «замыкание в груди», советует ей застрелить следующего партнера, если тот окажется импотентом. Робот из-за замыкания свихнулся, но женщина готова выполнить его рекомендации. Здесь перед нами как бы два последовательных отклонения с точки зрения наших норм: первое — весь «научный план», второе — ненормальность робота в условиях ненормального развития ситуации. При этом разговор «хаксли» с молодой женщиной, касающийся «плана», целиком выдержан в типичной лексике современной психологии групп, лишь слегка остраненной.