Александр Пумпянский - Тайна пересмешника. Подвиг и преступление Харпер Ли

А какие типажи на другом конце Противостояния!

В 50-е годы город Бирмингем пресса именовала не иначе как Бомбингем, так часто там раздавались террористические взрывы. 23 года за безопасность города отвечал Юджин Коннор, по прозвищу Бык, главный лозунг которого был «Сегрегация навсегда!»

Впервые о нем заговорили еще в 1938 году, когда он приказал участникам гуманитарной всеамериканской конференции, проходившей в Бирмингеме, «не смешиваться». Тогда в знак протеста Элеонора Рузвельт демонстративно выставила свой стул посреди прохода, разделявшего белых и черных делегатов. Но что для «Быка» Коннора за авторитет — первая леди Америки! В ходе избирательной кампании 1948 года он отправил в кутузку сенатора Глена Тейлора, выдвинутого на пост вице-президента США от Прогрессивной партии. Тейлор намеревался выступить перед Конгрессом южной негритянской молодежи и был немедленно арестован — за нарушение городских законов о сегрегации.

Истинный час Быка наступил именно в противостоянии с Мартином Лютером Кингом. Административно в его ведении были два департамента: пожарный и полицейский. Это, по-видимому, и объясняет его ноу-хау. Против демонстраций мирного неповиновения, в которых участвовало множество детей, он использовал пожарные водометы и срывающихся с поводков полицейских собак. На этом фоне он любил позировать перед прессой. Так он тушил пожар на американском Юге.

«Бык» Коннор выдвигался в губернаторы Алабамы, но неудачно. В отличие от Джорджа Уоллеса, четырежды занимавшего этот пост. Не считая того, что еще на один срок в порядке пересменки Уоллес посадил в губернаторское кресло свою жену — этот велосипед он изобрел гораздо раньше других.

При этом он еще баллотировался на пост президента США, на выборах 1968 года он победил в пяти южных штатах. «Самый влиятельный проигравший» XX столетия в политике США, согласно биографам Дэну Т. Картеру и Стивену Лешеру. А Харпер Ли в «Пойди поставь сторожа» отчеканила свою формулу политического сластолюбца-властолюбца: Two penny despot. Джорджу Уоллесу эта формула — как влитая. Двухгрошовый деспот, власть — дешевка.

Попсовая, опирающаяся на плебс власть. Народ как орава и орево. Демократия, что становится оболочкой диктатуры.

Харпер Ли было с кого писать свои персонажи. Так что вернемся к литературе. И заглянем в кино.

Небывалому успеху «Убить пересмешника» способствовала его кинематографичность. Знаменитый фильм, естественно с тем же гениальным названием, собрал гроздь Оскаров 1982 года. Грегори Пек в роли Аттикуса Финча был неотразим. Его заключительная речь на процессе — один из лучших монологов в судебной фильмографии Голливуда, отмеченной такими шедеврами, как «Нюрнбергский процесс», «Обезьяний процесс», «12 рассерженных мужчин».

«Еще одно, джентльмены, и я заканчиваю. Томас Джефферсон сказал однажды, что все люди созданы свободными и равными; янки и моралисты из вашингтонских департаментов вечно нам об этом твердят. Ныне, в тысяча девятьсот тридцать пятом году, есть люди, которые склонны повторять эти слова к месту и не к месту по любому поводу…

Но в одном отношении в нашей стране все люди равны, есть у нас одно установление, один институт, перед которым все равны — нищий и Рокфеллер, тупица и Эйнштейн, невежда и ректор университета. Институт этот, джентльмены, не что иное, как суд. Все равно, будь то Верховный суд Соединенных Штатов, или самый скромный мировой суд где-нибудь в глуши, или вот этот достопочтенный суд, где вы сейчас заседаете. У наших судов есть недостатки, как у всех человеческих установлений, но суд в нашей стране — великий уравнитель, и перед ним поистине все люди равны.

…Я уверен, джентльмены, что вы беспристрастно рассмотрите показания, которые вы здесь слышали, вынесете решение и вернете обвиняемого его семье.

Бога ради, исполните свой долг!»

Потрясающая речь! Особенно если учесть последовавший за ней вердикт присяжных.

Аттикус Финч стал не просто нарицательным именем. Адвокатская гильдия США признала его своим эталоном, как если бы это был человек с реальной практикой. Можно сказать, что это образ, изваянный из камня, подобно барельефам президентов на горе Рашмор.

И тут появляется «Go set a watchman». Watchman — сторож, страж, часовой. «Пойди поставь сторожа».

Тоже недурное название, между прочим. Взято из библейского стиха: «Ибо так сказал мне Господь: Пойди поставь сторожа, пусть он сказывает, что увидит» (Книга пророка Исаии. 21:6). Устами мудрого дяди-резонера автор расшифровывает строку так: «Остров каждого человека, сторож каждого человека — его сознание». Остров? Автор, кажется, посягает на самого Джона Донна с Хемингуэем впридачу — на сакраментальное:

«Ни один человек не остров, а часть материка». «Нет такой вещи, как коллективное сознание», — въедливо расшифровывает пророчествующий дядя.

Человек — это суверенное сознание, и оно всегда должно быть на страже, стоять на часах — Харпер Ли не боится показаться назидательной. Все худшее в обществе начинается с потери человеком лица. Дальше — толпа и все что угодно, вплоть до исступленной вакханалии судов Линча и других карнавалов смерти.

Оговоримся сразу, все сомнения насчет фальшивомонетничества романа «Пойди поставь сторожа» надо отмести.

Та же сокровенная интонация рассказчика, та же роскошная переливчатая словесная ворожба. От повествования не оторваться. Внутренние монологи героини искрятся юмором, а диалоги полны страсти. Это Харпер Ли, никаких сомнений, — ее огонь и живая вода. Тот же Мейкомб, и те же герои. Но что это — самостоятельная вещь или подступы к «Убить пересмешника», стартовая попытка?

Теперь, когда это напечатано, мы можем это прочесть.

Место действия то же, но не время. Девятилетняя героиня «Убить пересмешника» давно выросла, сейчас Джин Луиза Финч — молодая взрослая женщина — едет домой в Мейкомб из Нью-Йорка. Героиня романа возвращения с удовлетворением отмечает лес телевизионных антенн, поднявшийся над хижинами дяди Тома — негритянскими жилищами. И она с грустью напоминает себе, что отцу уже 72 года. Аттикус Финч, с которым мы знакомы, любил называть себя стариком, но это был прием. Он исключил для себя аргументы силы и распрощался с оружием, но окружающим это легче принять, услышав ссылку на возраст. (Хотя когда пришла нужда, выяснилось, что он был первый стрелок — какой же без этого американский герой!)

Зафиксируем эти две детали. Действие романа «Пойди поставь сторожа» сдвинуто от времени «Убить пересмешника» на двадцать лет позже. При этом он был написан на три года раньше. Эта двойная смена часовых поясов и представляет главную интригу.