Сергей Булгаков - Иван Карамазов как философский тип

См. статью «Что дает современному сознанию философия Владимира Соловьева?». [« Что дает современному сознанию философия Владимира Соловьева?» – Статья 1903 г., переработанная из публичной лекции, с большим успехом читанной Булгаковым в Киеве и других городах, и включенная в МИ (с. 195–262); в этой статье-реферате проблема мирового зла получает метафизическое истолкование – как следствие отпадения мира от божественного всеединства, О «трагизме сомнений Ивана Карамазова» – см.: МИ. С. 227–228. – Примеч. изд ]

Я знаю, что в образе инквизитора хотят видеть характеристику католической церкви. Но эти исторические толкования, по существу дела спорные, только мешают ясности понимания философского содержания легенды.

Более подробное развитие этих идей см. ниже в статье «О социальном идеале».

…с первыми, философскими сценами «Фауста». – Имеется в виду прежде всего первая сцена 1‑й части «Фауста» – «Ночь», в которой герой под влиянием веянья весны и пасхальных песнопений отказывается от мысли о самоубийстве.

…поставленная уже Сократом и даже …софистами… этическая проблема, – Софисты (группа древнегреческих мыслителей середины V – первой половины IV в. до н. э.) убеждали в отсутствии абсолютной истины, объективных нравственных ценностей. Сократ опровергал их гносеологический и этический релятивизм.

…в наши дни из всех философских проблем этическая проблема выдвигается на первое место… – Для самого Булгакова этический идеализм Канта был мостом от историко-материалистического к христианскому миросозерцанию: «…Кант всегда был для меня несомненнее Маркса ‹…› я считал необходимым поверять Маркса Кантом, а не наоборот»; «Путь к философскому „определению добра“ лежит через Канта…» // «От марксизма к идеализму». Сборник статей (1896–1903). С. XI, XVIII. Ср. также: «В марксизме нет ни одного грана этики» («От марксизма к идеализму». Сборник статей (1896–1903) С. 292).

… человек …переходящий от детской традиционной веры к сознательной вере или неверию. – Психологию этого «перехода» Булгаков описывает в автобиографическом очерке «Мое безбожие» («Автобиографические заметки». Париж, YMCA-Press, 1946 С. 25–33).

…«по сю сторону добра и зла». – По-видимому, описка или опечатка. Нужно: «по ту сторону добра и зла» (название сочинения Ницше, 1886). В авторском предисловии к книге «От марксизма к идеализму». Сборник статей (1896–1903) Булгаков также отметил: «…Достоевский в художественном образе Ивана Карамазова ‹…› не только предвосхищает, но как бы и заранее резюмирует Ницше…» (с. XV).

« плоды сердечной пустоты» – Строка из стихотворения А. С. Пушкина «Я пережил свои желанья…» (1821).

« Кандид» – В философской повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм» (1759) развенчивается идея универсальной гармонии, что влечет за собой в финале умеренно-скептический вывод: «Надо возделывать свой сад». Повесть явилась одним из философских источников для творчества Достоевского.

…вопрос, который со времен Лейбница стал называться проблемой теодицеи. – Имеется в виду сочинение Г. В. Ф. Лейбница «Теодицея», 1710 (в букв. переводе с греч. – «оправдание Бога») и его учение о «предустановленной гармонии» как онтологической основе нашей Вселенной – сотворенного Богом «наилучшего из возможных миров». Лейбниц (подобно карамазовскому черту) считает зло необходимым элементом совершенного порядка вещей, оттеняющим, по Божьему попущению, добро.

« Верь тому, что сердце скажет…» – Строки из стихотворения Шиллера «Желание» (1801) в переводе В. А. Жуковского. Эти строки цитируются в «Братьях Карамазовых», в главе «Великий инквизитор» (Кн. V. Гл. V).

«Легенда о великом инквизиторе»… – Булгаков называет «поэму» Ивана Карамазова «Великий инквизитор» (одноименная глава V книги пятой романа) «легендой» под влиянием работы В. В. Розанова «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. Опыт критического комментария» (1891).

…религиозная картина Васнецова… – Об отношении Булгакова к Васнецову см. в его статье «Васнецов, Достоевский, Вл. Соловьев, Толстой (Параллели)», где усматривается «духовное сродство» между этим художником и Достоевским и, в частности, утверждается, что у Васнецова «нашло выражение религиозное чувство мятущегося века, прошедшее через горнило сомнений»; «художественная специальность» Васнецова – «психология религиозного чувства, живого и, следовательно, в высокой степени индивидуального» // Литературное дело. СПб., 1902. С. 121, 122.

…речи на эту и подобную тему… «Доктора Штокмана»… – Пьеса Г. Ибсена «Враг народа» (1882) под названием «Доктор Стокман» была поставлена К. С. Станиславским на сцене Московского Художественного театра в октябре 1900 г. и получила огромный общественный резонанс. Булгаков имеет в виду 4‑й акт драмы, где главный герой обличает тупость и покорность толпы.

« Смерть и время царят на земле…» – Последняя строфа стихотворения В. С. Соловьева «Бедный друг, истомил тебя путь…» (1887).

…в своей речи о Пушкине. – В знаменитой «пушкинской речи», произнесенной 8 июня 1880 г. в Обществе любителей российской словесности в Москве, Достоевский говорит: «Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только ‹…› стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите» ( Достоевский . Т. 26. С. 147).

«Und sehe, das wir nichts wissen köntn. Das will mir schier das Herz verbrennen » – «Но знанья это дать не может, / И этот вывод мне сердце гложет» (нем.) // «Фауст». Ч. 1. Сцена «Ночь». Пер. Б. Пастернака.

«Du gleichst, den du begreifst, nicht mir» – «…с тобою схож / Лишь дух, который сам ты познаешь, – / Не я!» («Фауст». Там же. Пер. Б. Пастернака).

… мировоззрение О. Конта и религии человечества… – Конт считал венцом общественного развития его «позитивную», или научную, стадию, обеспечивающую рациональную организацию общества; этой стадии должна соответствовать «религия человечества», культ и катехизис которой Конт разработал в сочинении «Система позитивной политики» (1851–1854), Булгаков сопоставляет эти идеи с преобразовательными замыслами Фауста во 2‑й части трагедии (переделка природы, общественное благоустройство).

«Nach drüben ist die Aussicht uns verrant…» – Из монолога Фауста в сцене «Глубокая ночь» 2‑й части. В пер. Н. Холодковского: