Федор Булгаков - Вольтер – кандидат в кардиналы

Вы единственный были и есть достойны перенести их; вы затмите Руссо, вы вдохнете назидание и вы дадите мне возможность доставить величайшее удовольствие m-me де Помпадур. Мы жаждем иметь что-нибудь в духе Давида. Возьмите его за образец, обогатите его. Буду преклоняться перед вашим произведением, без всякой зависти. Уделите мне „час“ в день, не говорите об этом никому, и я тотчас же прикажу издать этот труд в Лувре. Издание это доставит такую же честь автору, как и удовольствие публике. Повторяю вам, что она будет от этого в восторге, а я буду счастлив, что именно через ваше посредство мог доставить ей столь великое удовольствие»…

Но Вольтер, занятый другим делом, отклонил эту просьбу. «Притом, – отвечал он, – я отнюдь не компетентен для трактования подобной поэмы. Гораздо лучше сделали бы, если бы обратились к какому-нибудь духовному лицу, который соединял бы в себе достоинство искренней веры с искусством по части рифмы? При дворе нет недостатка в подобных аббатах. Напр. де-Вуазенон, да он прямо создан для такой роли».

Герцог, однако, настаивал. Аббат Вуазенон, этот непостоянный ветренник, совсем не годится для такой задачи! Амур похитил его у меня, – писал благородный герцог Вольтеру. Влюбленный хуже всякого юного школьника, он не покидает предмета своей страсти. Герцог тем более опасался за эту страсть, что не считал ее уравновешенной здоровьем аббата. И потому он снова с той же просьбой обратился в Вольтеру, тем более, что m-me Помпадур желала этого все настойчивей и настойчивей. Она ведет теперь вполне образцовую жизнь, – говорит герцог: «спектакли более не посещаются, в течение поста по три раза в неделю постились… Часы, свободные для чтения, кажется, действительно употребляются на хорошие книги. Вот теперь какое настроение, это-то настроение и вызывает желание иметь псалмы вашего изготовления… Вас знают; вы произвели фурор, желают еще почитать вас; но хотелось бы наказать вам и самый сюжет для чтений… Повторяю вам еще раз и, по истине, без пошлой лести, вы искони веков предназначены были для совершения этого дела».

Вольтер отказал вторично. Для этой работы у него не было ни охоты, ни способностей. Полубог этого конца века, он мог уже не церемониться с высокопоставленными людьми. Весь мир преклонялся перед ним, и он кичился своими отказами. Но m-me де-Помпадур упрямо стояла на своем. И вот тут-то, – как утверждает Кондорсе («Vie de Voltaire»), – она намекнула Вольтеру насчет «возможности возведения его в кардиналы», в том случае, если бы он согласился на её просьбу.

Но было или слишком поздно, или слишком рано. Вольтер не поддался на это заманчивое предложение. Впрочем, Кондорсе дает ему в том грехе свое отпущение… «Погремушками тщеславия не удовлетворишь души, одержимые честолюбивым желанием властвовать над умами…» говорит он. «Более откровенный и менее самолюбивый, нежели Сикст V, – в свою очередь рассказывает остроумный Ваньер, гордившийся отказом своего господина – Вольтер, ни на троякую ворону, будь она даже окружена ореолом, не согласился бы надеть маску и притворяться что думает то, чего он не думал и не воображал».

Переговоры тем не менее не остались без результата, явившегося в виде перевода «Экклезиаста» и «Песни Песней». Из «Journal historique» Колле узнаем, что оба эти «шедевра», в виде рукописей, присланы были в Париж в конце мая 1759 года.

В Лувре немедленно изготовлено было великолепное издание этих «шедевров». И что же вышло? Обе переделки библейских книг были уничтожены постановлением Парижского Парламента от 3 сентября 1759 года, по донесению аббата де-Террая и по требованию генерал-прокурора Омера Жоли де-Флёри.

От этого сна в летнюю ночь остался лишь весьма ядовитый отрывок из письма Вольтера к д'Аржанталю (7 февраля 1761 года).

«А господин Омер, что он сжигает? Какой пошлый клеветнический акт приказывает он напечатать? Этот человек сидит у меня в голове. Мне мил „Экклезиаст“: король читал его за ужином. Он был исполнен для m-me де-Помпадур. А Омер! Ах!

Эта маленькая обезьяна с образиной Терсита должна понести кару. Как я ненавижу это чудовище! Чем далее я вдумываюсь, тем более клокочет во мне кровь!..»

Так и окончилась мечта m-me де-Помпадур.