Оскотский Григорьевич - Гуманная пуля

теллигенции - нет. Если во время войны 1941-1945 г.г. инже-

нер получал в среднем в два раза больше, чем рабочий, то в

60-е - 70-е годы зарплата инженера вначале сравнялась с

зарплатой рабочего, а затем стала меньше ее. Самоуважение

инженеров и уважение к ним со стороны, как рабочих, так и

директорского корпуса, упали, чему способствовала идеологи-

ческая кампания 70-х: прославление "его величества" рабоче-

го класса за счет принижения интеллигенции. В итоге снизи-

лась эффективность инженерного труда. Так, ради самосохра-

нения, власть лишила Советский Союз возможностей разви-

тия", - заключает Ю.П.Петров.

В реальности все обстояло сложнее. На заводах, в научно-производ- ственных объединениях, в отраслевых НИИ, КБ среднему инженеру, дей- ствительно, платили на уровне среднего рабочего. А заработок высоко- квалифицированного рабочего (или, напротив, неквалифицированного на тяжелой работе со сверхурочными) зачастую вдвое превосходил зарплату даже ведущего инженера. Власть это сознавала, но в то же время счита- ла (и была по-своему права), что она предоставляет любому специалисту с высшим образованием возможность резко увеличить свои доходы. Для этого надо, - всего лишь, - подготовить и защитить диссертацию, стать кандидатом наук.

При такой системе решающей, ключевой, естественно, становилась роль тех организаций, где существовали ученые советы, принимавшие диссертации к защите. Это были, во-первых (и прежде всего), вузы, а во-вторых, институты Академии Наук. Власть могла утверждать, что оплачивает труд лучшей части научно-технической интеллигенции более чем щедро и притом справедливо - в зависимости от квалификации, за- свидетельствованной ученой степенью.

В самом деле, даже младший научный сотрудник вузовской кафедры, кандидат, часто выполнявший, по сути, функции лаборанта, получал больше, чем ведущий инженер отраслевого НИИ, отвечающий за целое тех- ническое направление в стране. Доценту за его спокойную службу госу- дарство платило столько же, сколько директору завода, у которого на плечах висели выполнение плана и ответственность за тысячи людей. До- ходы же профессора с докторской степенью превосходили зарплату гене- рального директора НПО.

Нигде в мире, кроме СССР, научный титул не давал пожизненной ренты (говорят, единственным исключением была Испания: при франкизме и в первые послефранкистские годы там существовала примерно такая же си- стема). Везде и всегда считали, что заработком ученых и инженеров должна быть оплата результатов их деятельности, а не степени, звания и т.п. Например, член Королевского общества Великобритании, - титул, соответствующий нашему академику, - не только ничего не получает за свое звание, но сам платит взносы этому обществу.

Сбылось предвидение мудрого Петра Капицы, который еще в 1946 году, при введении новой системы оплаты, пытался предупредить Сталина о ее опасности. Эта система оказалась одной из тех мин, которые сталинизм заложил под будущее Советского Союза. И пусть она взорвалась не с та- ким внешним эффектом, как рвануло через полвека, скажем, присоедине- ние Прибалтики и Западной Украины, ставших детонаторами распада СССР, пусть ее взрыв был замедленным, как в киносъемке, но сработала мина все-таки безотказно и разрушила именно ту опору государства, которую должна была разрушить.

Попросту говоря, эта система, - как в любой сфере деятельности при сталинском социализме, только своим способом, - вела к формированию элиты, пополнявшейся путем отрицательного отбора. Отделы аспирантуры процветали, даже их рядовые сотрудники были влиятельными людьми. Де- сятилетиями складывались неформальные, но могущественные кланы науч- ных руководителей и оппонентов, построенные на прочном диссертацион- ном экономическом базисе.

Сознание молодых людей, приходивших в науку во времена застоя, не- обратимо деформировалось, когда вместо научного поиска, занятия мучи- тельного, приносящего много разочарований, они втягивались в азартную борьбу за ученые титулы и звания, в игры с аспирантскими конкурсами, с покровительственным научным руководством и дружеским оппонировани- ем (подобными перекрестному опылению), с бесчисленными хитроумными справками, актами, отзывами, ротапринтными рефератами, диссертациями, отпечатанными на особой бумаге по строго контролируемым и постоянно изменяемым правилам, и т.д. и т.п.

Другого пути просто не было, и, значит, оправданными оказывались любые средства. Ценой каких угодно компромиссов, нравственных и про- фессиональных потерь следовало достичь цели: защитить диссертацию и получить пожизненную ренту за однажды выполненную работу. И это вмес- то того, чтобы как раз наоборот - ежедневной работой постоянно защи- щать свой статус ученого. И это в естественных и технических науках, где любой результат стремительно стареет, где приходится, как в сказ- ке Кэррола, "бежать изо всех сил, чтобы оставаться на месте"!

Пожизненные блага, даруемые ученой степенью, превратились в силь- нейший фактор торможения научно-технического прогресса. За восемнад- цать лет работы в отраслевом научно-производственном объединении (1970 - 1987) автор этой книги не раз сталкивался с категорическим нежеланием сотрудников вузовских кафедр и академических институтов выходить за пределы своего искусственного мирка и с прямой их неспо- собностью к реальному делу. Не хочу обвинять конкретных людей, вино- вата в конечном счете система, но вот - для наглядности - только один пример.

В середине 70-х годов автору, тогда старшему инженеру, вместе с несколькими сотрудницами пришлось, в числе прочих дел, заниматься за- меной импортных материалов на отечественные полимеры в воспламените- лях и детонаторах самых массовых боеприпасов. Положение с импортом сложилось критическое, тема считалась одной из важнейших в отрасли. Из министерства сыпались понукающие письма, раздраженные телеграммы, а нам было необходимо, - кроме гигантского объема технологических от- работок и всевозможных испытаний изделий, - выполнить и чисто научные исследования: проверить химическую совместимость полимеров с основны- ми взрывчатыми веществами и составами. Результатов, причем подтверж- денных военпредами, ждали от нас многие другие НПО, НИИ, КБ, не гово- ря о множестве заводов.

Со взрывчатыми веществами и с полимерами мы работали много, но за- ниматься изучением их совместимости нам никогда не приходилось. Ни опыта, ни специального тонкого оборудования для таких исследований у нас не было. И мы обратились на соответствующий факультет одного из старейших и известнейших ленинградских вузов. Былой авторитет этой научной школы был настолько высок, что даже придирчивые военпреды со- глашались сразу принять полученные там результаты.