Михаил Меньшиков - ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ

Перо публициста тысячу раз сравнивали с рыцарским мечом, с ножом разбойника, со скальпелем хирурга и с тому подобными острыми и колкими орудиями. Перо беллетриста сравнивают иногда с кистью живописца, то есть с предметом мягким. Я сравнил бы перо талантливого писателя с копьем Ахиллеса, обладавшим волшебным качеством - исцелять те раны, какие оно наносило. Все эти и многие другие сравнения подразумевают силу одновременно губительную и добрую. Публицист такого размера, каков, например, наш уважаемый юбиляр, - большая величина в современном обществе. Влиятельная газета - современный форум, и на нем, как некогда, звучит побеждающий голос оратора и трибуна. Вспомните, какую власть имели древние диктаторы мнений. Дело в том, что толпа по натуре своей всегда безгласна. Огромное большинство людей косноязычно и косномыслено. Чувствуют иногда много и горячо, а выразить никак не могут. Отпечаток их мысли на бумаге выходит неузнаваемо бледный и искаженный. Но вот является артист слова, который этой же самой толпе расскажет ее собственные мечты и чувства... Толпа приходит в восторг, она ощущает неизъяснимую благодарность волшебнику, который точно вспрыснул ее живой водой, позволил пережить то, что без его помощи было невозможно. Искусство вообще есть продолжение человеческой души, ее усовершенствованный орган. Глазами великого живописца мы замечаем то, что в состоянии заметить только великая душа. Слухом одаренного музыканта мы слышим в своей душе как бы нездешние звуки. Вдохновением и вкусом публициста - если он артист слова - толпа постигает смысл времени, какой самому читателю не всегда постижим и ясен.

Публицист, если он талантлив, на протяжении полувека совершает огромную и благодетельную работу. Он будит, возбуждает, вдохновляет, тормошит, он не дает спать обществу, он поднимает жизненный тон. Во всякой семье, во всяком кружке есть люди, которых зовут душою общества. Одно появление их точно разгоняет сумерки и прибавляет в комнате кислороду. Все делаются живее и веселее. Таким является талантливы и публицист. Как Меркурий на Олимпе, он ни в малейшей степени не педант, не доктринер, не резонер - он просто талантливый разговорщик, человек, умеющий быть умным и интересным. Вовсе нет нужды, чтобы он был шут, - шутовство надоедает и порядочных людей в наш век отталкивает. Но большой публицист должен быть оригинален и остроумен. Он должен превосходить публику пониманием и вкусом, он непременно должен быть поэтом и философом, ибо чего же стоит душа, чего стоит жизнь без философии и поэзии?

Бог их знает, куда девались музы в наш фабричный век. Они попрятались по музеям, библиотекам, художественным и научным складам. Публицистика - десятая муза и единственная, которая не прячется. Она каждое утро входит к нам запросто, пьет с вами кофе и беседует оживленно о том, что делается на свете. Делегатка своих старших сестер, она должна говорить языком богов, то есть превосходным языком народа, пока он не испорчен книжностью. Делегатка искусств и знаний, публицистика не может быть чужда им: как на младшей сестре, тут иногда надеты лучшие драгоценности старших. В самом деле, разве нынешней публике, рабочей и утомленной, есть время копаться в ученых или художественных источниках? И если бы нашлось время, то разве у всякого обывателя есть душа музы - талант, чтобы увидеть то, что заслуживает чести быть усмотренным? Талантливые собратья публициста - ученые и художники - собирают разум своих познаний, но, пожалуй, только публицисту доступно свести их разнообразные откровения в общепонятный синтез. Дробление знаний давно разбило бы общество в хаос, если бы не объединяющая, синтетическая работа публицистов. Все специальности центробежны, публицистика, подобно философии, центростремительна. На Западе скучно-деловая публицистика перерождается в серьезный фельетон, и такой фельетон причисляется там к отделу изящной словесности. Прочтите маленькие руководящие статьи французских газет - иногда это образчики отменной изящной речи. Прочтите английские корреспонденции г-на Диллона. Это не только блестящий, но прямо художественный талант. Черная зависть не позволяет мне назвать некоторых русских публицистов, известных и не известных читателям "Нового времени". Между ними есть настоящие стилисты и артисты слова.

Тот знаменитый старец, которого мы собираемся довольно неуклюже чествовать, оказал огромные услуги русской публицистике. Пролить море чернил, конечно, не Бог весть какой подвиг, но если в каждую каплю чернил не забыть вложить немножко горячей крови и нервной, бьющей из богатого мозга силы - то море чернил обращается в некое непрерывное орошение родины чем-то жизненным и животворным, вроде нильского наводнения. За пятьдесят лет яркой и одушевленной работы в сознание русского общества со стороны старца внесено столько ясности, столько доброты, ума и юмора, столько хороших, возбудительных волнений, что мы, ближайшие товарищи его, можем с гордостью сказать: да, он кое-что сделал, наш старик. Отечество может быть благодарным или неблагодарным (это вопрос его культурного развития), но мы, писатели того же призвания, не можем не видеть большого таланта и не оценить его. Пятьдесят лет столь яркой работы - в русской публицистике это совсем редкость.

Возвращаюсь к теме. Соберем капитал, устроим премию - прекрасно. Но какой же смысл нам уступать эту премию для поощрения другого искусства, а не нашего собственного? Как месье Журден, мы, кажется, не догадываемся, что мы сами говорим изящной прозой, что мы сами - писатели, что наша отрасль литературы сама нуждается в тщательной школе и во всевозможных содействиях таланту. Лет сто-двести тому назад общество могло заниматься исключительно мадригалами да буколическими романами. Теперь, в XX веке, не то общество и не та нужна ей литература. Худо это или хорошо, но теперь всего нужнее хорошая публицистика, и упадок ни одного искусства не отразился бы столь гибельно на развитии современного общества, как упадок печати. В силу этого всеми мерами к публицистике нужно привлекать таланты, то есть облегчать им доступ в печать. Мне Антон Чехов говорил: "Только маме мы обязаны, что вышли в люди. Если бы не мама, мы не попали бы в гимназию и были бы приказчиками в лабазе". Задумайтесь над этими словами. Сколько Антонов Чеховых прозябает по бесчисленным ларям и лавочкам обширной Руси! Сколько и впредь будет потеряно великих художников, в том числе и публицистов, если совсем не спускаться в низы народные и совсем не помогать выкарабкиваться оттуда талантам. До сих пор, я уверен, по глухим углам провинции, в маленьких, еле дышащих на ладан газетках томятся безвестные, но крупные таланты, малозаметные, но которые могли бы при некоторой культуре пышно распуститься. Захолустные господа литераторы, особенно начинающие, ведут весьма прискорбное существование. Целыми годами, целыми десятилетиями они сидят на копеечной, двухкопеечной построчной плате. Один журналист недавно писал мне, что справлял 25-летний юбилей и был рад, что товарищи поднесли ему... серебряные часы.