Б Чехонин - Журналистика и разведка

И это в Новой Зеландии, где равноправие коренного населения провозглашено не один десяток лет назад и к тому же законодательно закреплено. Видимо, общество устроено так, что можно принимать десятки хороших законов, но вопрос заключается в том, готово ли большинство населения претворять их в жизнь. О каком равноправии можно вести речь, если три четверти безработных в Новой Зеландии - люди с темным цветом кожи, детская смертность у маори выше в два раза, только один маори из окончивших школу имеет шанс продолжить образование. Зато маори принадлежит иная пальма первенства: они составляют 67 процентов среди заключенных самой строго охраняемой тюрьмы Пареморемо. Как тут понимающе не улыбнуться, когда слышишь рекламную притчу: у дружбы белых и маори есть старинный символ корзинка. И взявшись с детства за ручки этой корзинки, белые и маори вместе несут тяжелую ношу - судьбу страны, всю жизнь по-братски деля радости и горести. Ничего не скажешь, поэтичный, хорошо продуманный символ равноправия.

...Прощай, Окленд, официальная программа пребывания зовет дальше - в Роторуа. Дорога сворачивает в сторону от основной магистрали и мчится узкой, но такой же прекрасной бетонной лентой среди холмов. Неожиданно из-за крутого поворота открывается вид на темную зеленую чащу, а за ней море одноэтажных домишек. Приехали - Роторуа, новозеландское чудо света, городок в краю вулканов и гейзеров. Как хорошо отдохнуть днем в мотеле! Кругом звенящая тишина. Она взрывается шумом моторов лишь около семнадцати часов. К мотелю подкатывают туристские автобусы. Людской поток сразу же ломает дневное сонное оцепенение, переворачивая все вверх дном. Горы чемоданов, очередь у стойки администратора, суета приехавших. Впечатление конец столпотворению наступит не скоро. Но вот минут через десять туристский водоворот рассасывается. Потом слышится хлопанье дверей. Это молодежь, переодевшись в купальные костюмы и плавки, спешит сбросить дорожную усталость в бассейнах с горячей минеральной водой. Бассейнов много, плати тридцать центов и выбирай любые температуру и состав воды. Утро начинается рано. В шесть не очень обильный завтрак и опять шум моторов. Туристы разъезжаются по разным достопримечательным местам, здесь есть, что посмотреть. В девять и мне предстоит встреча с Хуаной Михинуи сотрудницей туристского комплекса. Он близко, в пяти минутах езды на машине. Паркуюсь у крепостной стены из толстого частокола. Раньше такие стены защищали поселения маори от врагов. Нынче они выполняют другую функцию - привлекают туристов. Впрочем, туристы - подготовленный народ. Им известно, что за стенами целая масса интересных сюрпризов. Чего стоит речка: у одного берега вода холодна как лед, у второго - почти кипяток. Хуана Михинуи рассказывает о школе резчиков по дереву для маорийских детей, что недавно открылась на деньги правительства. В ней увидишь удивительные работы и даже можешь их приобрести. Тут постоянно масса туристов, открывающих свои кошельки.

Я спрашиваю у Хуаны, какую школу закончила она.

- Школу? Самую трудную и интересную. Ту, что не выдает дипломов,школу жизни.

Школа жизни... Она за частоколом деревни на маорийской земле. Своеобразная это, непохожая на другие части страны земля. Мощные гейзеры бьют из-под седых камней, деревья протянули к небу голые ветви, опаленные жарким подземным дыханием. Тропинка петляет по голым черным камням среди надписей: "Опасно для жизни", "Держитесь подальше". Неосторожный шаг - и сваришься в кипящем котле или утонешь в булькающей грязи. Солнце скрыто здесь за облаками пара.

Тропинка упирается в будку, и, расставшись с долларом, вступаешь на жилую территорию поселка. Первое, что видишь,- образцовый жилой маорийский дом. В нем, правда, не живут. Иногда устраивают застолье в честь самых именитых туристов. В нескольких шагах еще более импозантный дом для собраний, украшенный колоритной маорийской резьбой. Дальше - россыпь деревянных домишек без резьбы и национальных украшений. У обитателей их иные заботы. И там и тут туристы щелкают фотоаппаратами. Щелкают издалека. Приблизиться вплотную к жилью мешают надписи "Частная собственность", "Не входить!". Поглядел на фасад и хватит, за кулисы не лезь. Реальную жизнь, однако, не спрячешь за ширмой запретительных надписей.

- Сэр, бросьте монету, я нырну за ней с моста! - Парнишка лет десяти, почти голый, дрожит от холода. Видно, давно не бросали монет в теплую воду реки. Или вина лежит на таких же малышах-конкурентах, что плавают там, внизу, у подгнивших опор моста.

Школа жизни, где она начинается для маори? Тут, под этим мостом? Или там, в мастерской у входа в деревню, где резчик Джон Таяпа передает секреты профессии детям? Но в ученики берут не больше четверых в год. Остальные идут на бойни, в чернорабочие, на бензозаправочные станции.

Конечно, объективная картина не может быть написана исключительно темными красками. Иначе как быть с той самой корзинкой, которую вместе с детства несут белые и маори? В столице я видел маори в одеянии епископа, попадались маори журналисты, лидеры лейбористской партии, учителя. В Роторуа мне довелось познакомиться с таким маори. Его звали Морис Валден. Он был заместителем управляющего мотеля "Тревел Лодж". Морис крутился на работе с шести утра до позднего вечера. В одиннадцать, когда туристы расходились по номерам, он устало брел в ресторан, с тем чтобы первый раз поесть не давясь. Я подсел к нему, он приветливо меня встретил. Русский человек и сегодня не так уж частый гость в Новой Зеландии - далеко и дорого. Разговорились. Ему 32 года. Окончил с отличием историческое отделение Оклендского университета. Пять лет читал лекции студентам по социологии и антропологии. Потом подался сюда.

- Что заставило сделать такой неожиданный пируэт?

- Больше платят. Мне нужны были деньги, а им - маори. Маори с университетским образованием на руководящей работе. Как своего рода символ той самой корзинки.

Морис не политик, политика его не интересует. Но как социолог и историк он констатирует: "Вслед за Соединенными Штатами расовая проблема становится актуальной и в Новой Зеландии".

Недолго довелось пробыть в Роторуа, хотя желание диктовало: ну задержись на несколько дней в этом чудесном уголке земли! Может быть, не попадешь сюда больше никогда в жизни. С желанием в противоречие вступали рассудок и утвержденная программа. Разум говорил: ты только первый год в Австралии. Успеешь, и не раз, побывать в Новой Зеландии в очередной командировке. Дел-то всего - запросить согласие редакции и пересечь Тасманово море на самолете. Программа внушала: будь пунктуален, от результатов первой поездки зависят новая виза и лояльность местных властей. Знать бы тогда, что скоро, очень скоро мне придется покинуть и Новую Зеландию, и Австралию, с тем чтобы не возвратиться туда уже никогда.