Ева Меркачёва - Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

Пермский край (ИК-2, город Соликамск) — 293

Вологодская область (ИК-5, остров Огненный) — 194

Оренбургская область (ИК-6, город Соль-Илецк) — 650

Ямало-Ненецкий автономный округ (ИК-18, поселок Харп) — 347

Хабаровский край (ИК-6, поселок Эльбан) — 202

Всего — 1985

По определению «Толкового словаря» Даля тюрьма — острог, темница, место заключения преступников или подсудимых. Но Тюрьма — это больше, чем слово. Это — участь и иногда судьба. Для кого-то работа, для кого-то — образ жизни. Кто-то выбирает Её, а кого-то забирает Она. Её боятся, мысли о Ней стараются оттолкнуть, отодвинуть в самые далекие закоулки памяти, но иногда Она всплывает внезапно, резко. И тогда — приходит страх. Сначала он липкий, мягкий, он сковывает и вызывает оцепенение, а затем — бьет. Бьет так, что до дрожи. И приходит ужас, да такой, что даже очень сильные люди готовы на всё, готовы дать любые показания как свидетель, лишь бы этим свидетелем и остаться. Но иногда Тюрьма манит и притягивает, как магнит: что там за ее стенами, как живут эти люди, какие они, за что там оказались? Нет-нет да и закрадывается мысль: «А вот посмотреть бы, хоть разочек глянуть одним глазком — что Там?»

Когда в 2012 году мне предложили работать в тюремной системе, скажу прямо: было много сомнений. С одной стороны, народная молва о наших тюрьмах и «наследие 30–40-х годов XX века», а с другой — мой неподдельный интерес ко всему происходящему в тюремном ведомстве. Сейчас, по прошествии семи лет работы, могу сказать одно: это были самые лучшие и интересные годы моей службы. Я счастлив, что мне выпала честь служить в Федеральной службе исполнения наказаний. Я видел глобальные изменения, которые воплощаются в жизнь усилиями ее директора Геннадия Александровича Корниенко. Тюрьма начала меняться. В глазах людей, которые сейчас выходят на свободу, пропал тот животный страх, который был еще пять-шесть лет назад.

Несмотря ни на что, тюремная система переживает время оттепели и гуманизма. Так и должно быть в демократической стране. И позже люди это оценят. В тюрьме — тоже наши люди, граждане нашей страны. Они совершили преступление и за это приговором суда лишены свободы. Это и есть их наказание. Оскорбления и унижения недопустимы. Отношение к ним должно быть человеческим и обращение — только «на Вы».

В моем детстве многие с интересом, собравшись всем двором, слушали рассказы «бывалых заключенных» о том, что было Там. Кто-то говорил охотно, с увлечением повествуя о тюремном братстве, кто-то, наоборот, замыкался и бледнел при одном только упоминании о Той жизни. Люди всегда хотели знать, что происходит в Тюрьме, по каким законам и правилам она живет.

У нас бытует мнение, что иностранцев пугает российская действительность: Сибирь, мороз, тайга, снега, тюрьма. Что Тюрьма у нас очень страшная и жестокая. Это не совсем так. Строгая — да, жесткая — да. Но за рубежом мне не раз приходилось видеть гораздо более жестокие тюрьмы. В моем понимании выжить там нельзя. Жить — можно какое-то время, но выжить, вернуться живым — пожалуй, нет.

Как бы то ни было, в России люди выходят на свободу даже после очень больших сроков. И начинают говорить. А потому мы можем услышать о том, что было и как. Хотим мы того или нет, тюрьма перестает быть закрытой темой для нашего общества. Но есть одно исключение — колонии для пожизненно осужденных. Оттуда не выйдет никто. И никто никогда не расскажет, что там и как. Расскажем мы, тюремщики, но в народе далеко не каждый поверит нашему слову, а проверить — никак, нет обратной связи.

Дорогие читатели, сегодня вы можете открыть эту последнюю тайну тюремной системы нашей страны. Обозреватель «Московского комсомольца» Ева Меркачёва — первый и пока единственный гражданский человек, который побывал во всех колониях России для пожизненно осужденных. Ее книга и будет этой обратной связью, возможностью узнать истинное положение дел не со слов тюремщика.

Смотрю на Еву — маленькая, худенькая, хрупкая девушка. Талантливая журналистка и писатель. Почему она стремится писать о тюрьме? Откуда у нее силы, смелость, чтобы встречаться с ее обитателями? Думаю, ее тоже заворожила Тюрьма — такого неподдельного интереса, такого желания следовать правде я еще не встречал.

Почти на самом краю Земли, в царстве вечной мерзлоты, где, кажется, остановилось даже время, находится российская колония «Полярная сова». Здесь отбывают пожизненный срок маньяки, жестокие убийцы, педофилы и террористы.

За все время существования «Полярной совы» ни одному ее узнику не удалось ни сбежать, ни освободиться. Путь отсюда один — на кладбище.

Поселок Харп (в переводе с хантыйского означает «северное сияние») расположен в Ямало-Ненецком округе. Чтобы добраться сюда от Москвы на поезде, потребуется больше двух суток. От материка «Северное сияние» отделяет могучая Обь. Большую часть года попасть в поселок можно лишь на вертолете или судне на воздушной подушке. Если бы какому-то безумному осужденному удалось сбежать (хотя в вечной мерзлоте даже подкоп не сделаешь!), он вряд ли бы смог преодолеть эту преграду. Не говорю уже о том, что ему пришлось бы пройти пешком 50 км по тундре. Зимой здесь холодает до минус 40–60, а лето длится всего месяц. Одним словом, лучшего места тюрьме для особо опасных преступников, пожалуй, на всей планете не сыщешь.

На момент моего визита здесь 330 пожизненно осужденных, на руках которых кровь 10 000 людей (в среднем на каждом по 10 трупов, но есть и такие, на ком по 100 и даже 300). Что было бы, если бы они разом вырвались на свободу? Как мечтательно скажет мне потом в беседе битцевский маньяк Александр Пичушкин: «Первым делом я убил бы для снятия стресса парочку людей и изнасиловал несколько женщин». Все-таки спокойнее знать, что такие хоть и живы, но находятся далеко от нас, где-то за полярным кругом, и что сбежать они оттуда не могут. По крайней мере за всю 35-летнюю историю «Полярной совы» (официально она открылась 3 июня 1985 года) ни одного случая удавшегося побега не было.

Помимо осужденных в Харпе живет почти 6000 человек. Почему они-то, вольные люди, застряли в этом богом забытом месте? Год стажа работы здесь идет за два, есть северные доплаты, а отпуск длится целых два месяца. Многие жители или их родные, кстати, работают в колонии.