Хедрик Смит - Русские. Книга 1

Хотя на Западе считают, что советские дети почти автоматически, прямо с колыбели, направляются в существенно субсидируемые государством детские учреждения, на самом деле большинство детей дошкольного возраста воспитываются дома. Для меня это было просто откровением. Основная причина такого явления в том, что, хотя пребывание ребенка в детском учреждении обходится дешево (благодаря государственным субсидиям, родители платят за ясли всего по 14 долларов в месяц — 18,5 рублей), мест в этих учреждениях хватает только примерно для трети (в 1974 г.) всех советских детей в возрасте от года до шести лет, а таких детей 30 миллионов. Для детей старшей возрастной группы — от трех до шести лет — этих учреждений больше, чем для малышей от года до трех. В городах положение примерно вдвое лучше, чем в сельской местности; тем не менее, и городским женщинам приходится прилагать большие усилия, чтобы устроить ребенка в сад или ясли. Кроме того, женщины нередко жалуются (обращаясь с этими жалобами в печать) на необходимость возить ребенка на автобусе через весь город, да еще в ясли, не отвечающие их требованиям.

В детском саду-яслях № 104 на юго-западе Москвы я разговорился с молодой веселой блондинкой, членом КПСС, Зоей Лиснер. Она рассказала, что после рождения сына ей пришлось бросить интересную и хорошо оплачиваемую (265 долларов или 345 рублей в месяц) работу на автомобильном заводе им. Лихачева — одном из самых престижных в стране. Ей было бы слишком тяжело добираться на завод через весь город, да еще отвозить ребенка в ясли. Она решила растить сына до трех лет дома. Случайно Зое удалось пристроить ребенка в районный детский сад, для чего ей пришлось поступить туда же работать нянечкой на 130 рублей (100 долларов) в месяц. По-моему, этот пример весьма показателен, поскольку свидетельствует не только о нехватке мест в яслях, но и о том, что довольно большое количество женщин предпочитает растить детей дома. И чем образованнее женщина, тем менее охотно она отдает ребенка в ясли. К детским садам, рассчитанным на детей от трех до шести лет, большинство советских матерей относится с энтузиазмом. В ясли же детей в возрасте от года до трех чаще отдают женщины из рабочей среды: у них нет иного выхода, поскольку они не могут бросить работу. И все же, по-видимому, все больше городских женщин (особенно имеющих какое-либо специальное образование), которые могут как-то устроиться работать неполный рабочий день, прилагает максимум усилий, чтобы обойтись без яслей. "Ребенка может воспитывать бабушка, и для него это гораздо лучше”, — сказала мне женщина-юрист.

Так рассуждают не только матери. Время от времени уважаемые советские ученые высказывают беспокойство по поводу коллективного воспитания детей в первые три года их жизни. В сентябре 1974 г. в ежемесячнике "Журналист” была напечатана статья известного демографа Виктора Переведенцева, который пишет о том, что "отрицательная сторона” яслей становится все более явной: "Дети, помещенные в ясли, отстают в развитии от детей, получающих домашнее воспитание и болеют чаще”. Ученые рекомендуют сократить сеть яслей, а часть сэкономленных таким образом средств использовать для быстрейшего расширения сети детских садов и для "выплаты пособий матерям, чтобы они могли растить детей ясельного возраста дома”. Но такая мера оказалась бы в серьезном противоречии с политикой государства, направленной на привлечение матерей к общественно-полезному труду, и совершила бы целый переворот в системе дошкольного воспитания. Отсюда — то удивление, которое вызвало в некоторых кругах само появление критики Переведенцева в печати, хотя она выражается лишь в нескольких фразах в самом конце длинной статьи, прославляющей советскую систему социального обеспечения. Однако Переведенцев отметил, что и другие демографы разделяют его точку зрения; кроме того, сам факт опубликования статьи в органе Союза журналистов, говорит о том, что за ней стоят весьма влиятельные журналисты, а может быть, и представители правительственного руководства. Эта идея — дать матерям возможность воспитывать детей самой младшей возрастной группы дома и предоставить им для этого определенную финансовую поддержку — особенно по душе многим женщинам с образованием.

Пожалуй, наиболее волнующий призыв к тому, чтобы воспитание детей снова предоставили матерям, был высказан Аркадием Райкиным, эстрадным актером, который нередко заканчивает свои выступления трогательным монологом о материнстве. В этом монологе рассказывается о мальчике Славике. Бабушка его умерла, и мать выбивается из сил, совмещая работу, беготню по магазинам, воспитание сына и домашние дела, поэтому она обращается за помощью к соседям. По дороге на работу она звонит в соседнюю квартиру к пенсионеру и просит во-время разбудить мальчика, чтобы тот не опоздал в школу; знакомую медсестру просит пощупать ему лоб, когда он будет возвращаться из школы, чтобы убедиться в том, что он здоров. Участкового миллионера мать просит следить за тем. чтобы мальчик не подрался. В конце монолога тихо и проникновенно Райкин говорит: "Я думаю, никто не может заменить мать, которая поет колыбельные песни, которая может ответить на любой вопрос, которая кормит ребенка, утешает его. Если бы отцы зарабатывали немножко больше, а матери работали немножко меньше, от этого выиграли бы все: дети, родители и государство”.

С дисциплиной, как выяснилось, и в советских школах не все обстоит благополучно. Это не придет в голову иностранным гостям, которые, входя в класс, видят, как девочки в темных форменных платьях и черных передниках, унаследованных от царских времен, и тщательно вымытые мальчики в серых, как у водителей автобуса, костюмчиках дружно встают и хором говорят: "Здравствуйте!”. Вам это не придет в голову и тогда, когда вы увидите, как советские дети выходят из школы после уроков (построенные в ряды, чинно разговаривая вполголоса), и мысленно сравните эту картину с тем, как темпераментно и оживленно разбегаются дети из американской пригородной школы, как они поют, кричат, передразнивают друг друга или удирают в разных направлениях, так что только концы рубашек развеваются. Мы с Энн узнали об этом неблагополучии только, когда пришли на родительское собрание в среднюю школу № 30 с политехническим уклоном Свердловского района Москвы, где учились две наши дочери — одиннадцатилетняя Лори и восьмилетняя Дженни.