Андрей Васильченко - Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

Изучение девушками основ геополитики

Что же Гиммлер считал угрозой для рождаемости? Уже в 1937 году он сам сказал, что его выводы не были построены на результатах научных исследований, а базировались на его политическом опыте, который он приобрел, когда в 1933–1934 годах только возглавил немецкую полицию. Рейхсфюрер СС полагал, что рождаемости в первую очередь угрожали гомосексуализм и аборты. По его расчетам, в Германии имелось около 1–2 миллионов гомосексуалистов, что составляло около 10 % мужчин, которые могли бы иметь детей. Гомосексуалисты выбывали из процесса воспроизводства потомства. Гиммлер, не скрывая, говорил, что «если все оставить так, как есть, то наш народ будет испорчен этой эпидемией».

Вторая угроза для будущего «нордической германской расы» крылась в абортах. Гиммлер предполагал, что каждый год в Германии их совершалось от 600 до 800 тысяч. Его удручало, что ежегодно Германия недосчитывалась нескольких сотен тысяч детей. Но куда больше его беспокоило то, что после аборта около 300 тысяч немецких женщин ежегодно становились бесплодными. Кроме того, по его подсчетам, ежегодно во время и после абортов умирало примерно 30–40 тысяч женщин. Для него это были «страшные, но отрезвляющие цифры».

И как результат Гиммлер возлагал вину за это неудовлетворительное демографическое состояние на двуличную христианско-буржуазную мораль. Именно эту мораль он винил в абортах, на которые решались беременные девушки, рисковавшие стать матерями-одиночками. Он подчеркивал, что если у мужчины есть любовница, то общество смотрит на это сквозь пальцы. «Однако если девушка благоразумна, следует законам природы и зачинает ребенка, то общество отворачивается от нее». То же самое общество возмущается, когда девушка рождает этого ребенка вне брака. В разговоре с личным врачом Гиммлер как-то произнес следующую речь: «Характерным выражением этого двойного стандарта является тот статус, который, по обычаям среднего класса, получают дети, родившиеся от таких связей и получающие название незаконнорожденных. Такое определение подразумевает, что они не состоят в родстве со своим отцом и его семьей. Фактически закон гласит, что бастарда и его отца нельзя считать родственниками. Природа лишается своих прав лишь для того, чтобы сохранилась видимость приличий в обществе, где доминирует средний класс. Отец лишается возможности делать самые естественные вещи на свете: обращаться с ребенком как со своим собственным и заниматься его воспитанием. По закону это не его ребенок, а ребенок женщины, которая не имеет к нему никакого отношения, может, быть, за исключением того факта, что мужчина дает ей деньги. Кроме того, ему нельзя жениться на матери ребенка, так как он уже женат. Если он живет с ней, закон называет это конкубинатом, а проблемы, вызванные откровенным скандалом, должна улаживать полиция. Сведения подобного рода постоянно поступают к моим людям.

Эсэсовская свадьба. Фото начала 30-х годов

Человек в такой ситуации лишается доступа к своему ребенку. Он снова идет против закона, если хочет усыновить ребенка, пока у него, есть собственные дети или хотя бы возможность их завести. Иными словами, закон вступает в прямое противоречие с нашей вопиющей природной потребностью — детей, как можно больше детей! Мы должны проявить храбрость и решительно действовать в этом вопросе, даже если церковь окажется к нам в еще большей оппозиции — чуть больше или чуть меньше, не имеет значения».

Что же это были за законы природы, которым должны были следовать девушки, несмотря на буржуазную мораль? Гиммлер пояснял: после наступления половой зрелости (14–16 лет) немецкие юноши и девушки в силу проживания в холодном климате должны были воздерживаться от половых сношений. Однако к 20 годам половые инстинкты должны были взять свое. Молодые люди не могли долгое время воздерживаться от секса. У девушки в связи с этим было только две возможности: либо она жила с мужчиной и «оставалась здоровой», либо ее половое воздержание приводило к «истерии». Гиммлер замечал: «Если природа настолько мудра, чтобы даровать человеку сильнейший инстинкт в возрасте 15–16 лет, то буржуазная мораль, говорящая: "Это надо делать в 30 лет", не может быть умнее. Но она провозглашает, что это неестественно!» Гиммлер полагал, что законы природы и буржуазная мораль всегда расходились в принципиальных моментах. По его мнению, в древности общественное мнение германцев и природа находились в согласии. Тогда внебрачные половые сношения не являлись чем-то позорным. Общественное внимание обращало внимание на то, чтобы юноша и девушка были представителями одной расы. Гиммлер намеревался восстановить якобы существовавший в древности «закон нордической крови». Любые половые сношения с «расово неполноценным» партнером должны были рассматриваться в национал-социалистическом государстве как нравственная деградация.

Гиммлер думал, что германцы обращали внимание в первую очередь на появление новых детей, не принимая в расчет, были ли они рождены в браке или вне брака. Так германцы укрепляли могущество собственного народа и расы. Рейхсфюрер СС высказывал мысль, что за последние 1000 лет эти принципы были забыты. Национал-социализм и прежде всего СС должны были вернуть к жизни эти «древние законы». В 1936 году Гиммлер торжественно заявил эсэсовской верхушке: «Я точно знаю, что мы как народ будем непобедимы и бессмертны, будем действительно арийско-нордической расой, если будем проводить отбор в соответствии с законами крови, если будем придерживаться культа предков. Только так мы сможем познать вечный круговорот бытия, все события и саму жить на Земле. Народ, который чтит своих предков, всегда должен рожать детей».

Проигрыш в Первой мировой войне должен стать триумфом Третьего рейха. Подчеркнем, что Гиммлер приветствовал ранние браки. Он предпочитал, чтобы его эсэсовцы вступали в брак не в 30–35 лет, как большинство немцев, а в 24–25 лет. Однако одного только брачного союза было недостаточно. В «настоящей» эсэсовской семье должно было быть много детей. Брак без детей для Гиммлер был «банальными отношениями».

Как понимаем, ранний брак и множество детей отныне не были личным делом юноши и девушки. Гиммлер хотел, чтобы его «охранные отряды» стали демографическим примером для всей Германии. Он хотел опосредованно воздействовать на увеличение рождаемости и прирост населения. Так он обратил внимание на проблему абортов. В этом вопросе он хотел установить самые жесткие правила. Гиммлер намеревался во что бы то ни стало запретить аборты. Хотя в мае 1933 года были ужесточены правила проведения абортов, но Гиммлер все равно оставался недовольным. Он хотел, чтобы докторов и девушек, пошедших на прерывание беременности, преследовали как уголовных преступников. Он намеревался предложить другой путь решения проблемы, а именно защиту матери-одиночки и ее внебрачного ребенка от «лицемерного общества». Именно этот посыл стал причиной возникновения «Лебенсборна». Подчеркнем еще раз, что формальным поводом для возникновения «Источника жизни» была борьба с абортами. Однако этот вопрос рассматривался исключительно под углом расовой политики. В 1936 году Гиммлер не делал никакой тайны из того, что отрицательный отбор, начатый национал-социализмом (принудительные стерилизации, ограничения на вступление в брак и т. д.), должен был дополняться положительной селекцией. Два года спустя штандартенфюрер СС доктор Эбнер, фактический управляющий делами «Лебенсборна», так видел задачи этого учреждения: «Если государство изымает наследственно неполноценных из процесса размножения, то на другой стороне мы должны способствовать появлению на свет любой ценой наследственно здоровых детей, носителей ценной крови».