Андрей Васильченко - Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

Заполненная анкета рейхсфюрера СС, пополненная за счет некоторых сведений относительно отца ребенка, направлялась в централ «Лебенсборна», где отдельно отцу и матери давались расовые оценки. Гиммлер проявлял огромный интерес к данным анкетам. В конце войны он едва ли не сам участвовал в отборе будущих матерей «Лебенсборна». С педантичностью птицевода он разрабатывал свою систему оценок, которые выставлялись родителям. Поначалу он довольствовался простыми замечаниями «хорошо», «средне», «плохо». Затем он модифицировал эту шкалу оценок. Как уже говорилось выше, так появилась балльная система: I — соответствует нормам отбора в СС; II — хороший средний уровень; III — не подходит для отбора. Позже система была несколько раз модифицирована.

Гиммлер не раз критиковал специалистов «Источника жизни» за то, что они не слишком «творчески» подходили к процессу отбора девушек и женщин, которые должны были размещаться в домах. Правление «Лебенсборна» поспешило учесть критику рейхсфюрера СС и попыталось исправить недостатки в своей работе. Новый руководитель «Лебенсборна» Золльман, так как «он сам ничего не понимал в этих вещах», дал Эбнеру поручение подготовить для заведующих домов циркуляр, в котором должны были быть учтены замечания Гиммлера. Однако это не исчерпало вопроса. Гиммлер и далее пытался делать поправки в представленных ему расовых анкетах. Анкеты рейхсфюрера СС обсуждались и в самом правлении «Источника жизни». В ответ на упрек штурмбаннфюрера СС Ланга: мол, расовые оценки выставлялись только на основании внешнего облика, Эбнер возразил, что анкета, «составленнаярейхсфюрером СС, является замечательным средством для раскрытия личности в целом». Наряду с внешним видом, который фиксировался на фотографии, ответы на предложенные вопросы «настолько ясно раскрывали психологический облик человека, что данная анкета является неповторимым средством для раскрытия расового тела и расовой души». Эбнера ничуть не смущало, что анкета была составлена дилетантом, который за глаза звался недругами «птицеводом». Наоборот, как видим, Эбнер не мог нахвалиться на эту анкету. Он полагал, что ценность анкет заключалась еще и в том, что описанные в них случаи были не искусственно сконструированы, а выхвачены из реальной жизни. «То, что люди, заполняющие эти анкеты, не являются специалистами в области расоведения, а просто людьми здравого смысла отнюдь не снижает ценности данного документа». Впрочем, Эбнер не отрицал, что обучение подчиненных ему специалистов все-таки требовалось, так как медицинское образование не предполагало знания основ расоведения.

Расовое и мировоззренческое препарирование родителей было отнюдь не умственной забавой эсэсовцев. Для тех, кто не соответствовал нормам, эти анкеты могли иметь большие последствия. Анкета рейхсфюрера СС, как выразился Эбнер, была внутренним эсэсовским «домашним обычаем». В сомнительных случаях последующая поддержка матери и ребенка зависела от «качества» самих родов. 14 января 1942 года Гиммлер издал приказ, что при необходимости в качестве работниц «Лебенсборна», как правило машинисток, могли оставаться лишь матери, которые получили оценки I и II. Если мать жаловалась на персонал или условия в доме, то в ее анкете делалась соответствующая отметка. Кроме того, от расовых отметок родителей зависело, принимал ли Гиммлер личное шефство над детьми, появившимися на свет в «Лебенсборне», или нет. Именно после представления «расового свидетельства» в одном случае Гиммлер согласился сохранить в тайне отцовство кандидата в офицеры. Неблагоприятный вердикт, который, как негативная расовая оценка, мог быть сформулирован следующим образом: «Согласно принципам отбора в СС матери ребенка в последующем не рекомендуется иметь детей». Подобного решения было вполне достаточно, чтобы отказать в поддержке роженице. Более того, оно могло быть поводом для того, чтобы расстроить запланированное бракосочетание с отцом ребенка, которому могли намекнуть, что подобное замужество могло бы привести к массе проблем.

Как видим, ребенок в «Лебенсборне» был центром всех идеологических построений и расовых мероприятий. Собственно забота о матери была лишь вторичным процессом, волею физиологии неразрывно связанным с заботой о ребенке. В СС полагали, что здоровый, «расово качественный» ребенок покрывал все расходы «Источника жизни». По этой причине в «Источнике» по требованию рейхсфюрера СС регулярно проводились эсэсовские обряды «имянаречения» ребенка. После того как проходил этот обряд, ребенка принимали в «родовую общность СС» и как бы неразрывно связывали с национал-социализмом. Имперский врач СС Гравиц разъяснял на общем собрании заведующих домами «Лебенсборна», что они должны повторять (по сути, «имитировать») эсэсовские семейные праздники. Суть обряда сводилась к тому, что отец давал имя и благодарил супругу за то, что она подарила ему ребенка. СС, как некий «крестный отец», проводя обряд «имянаречения», как бы гарантировали участие в воспитании ребенка. Так как в «Лебенсборне» речь шла в первую очередь о не состоящих в браке матерях, то Гравиц дополнял, что роль отца в данной ситуации должен был выполнять заведующий домом, то есть именно он давал имя ребенку.

Прохождение обряда «имянаречения» в одном из домов «Источника жизни»

Эбнер однажды направил в контрольное управление СС отчет о том, как он обставлял этот праздник в доме «Хохланд». В комнате, украшенной с бюстом фюрера, портретом его матери, знаменами национал-социалистического движения, цветами и лавровыми венками, собираются матери, их дети и «крестные» от СС. Затем заведующий домом произносит речь о смысле и цели обряда «имянаречения». При этом он отсылал их к обрядам древних германцев, указывая, что христианская церковь лишь переняла эти обычаи, превратив их в крестины. «Учение о первородном грехе, а также точка зрения церкви, что материнство оскверняет женщину, является не немецкой и оскорбительной для немецкой женщины». После этого обращения, под «тихие звуки немецкого национального гимна, написанного Гайдном», происходит само «имянаречение» детей. При этом заведующий каждого дома задавал матери вопрос: «Немецкая мать, обязуешься ли ты воспитывать своего ребенка в духе национал-социалистического мировоззрения?» На что мать, естественно, должна была дать положительный ответ. Затем заведующий обращался к «крестному» эсэсовцу: «Готов ли ты наблюдать за воспитанием этого ребенка в духе родовой общности охранных отрядов?» На что эсэсовец должен был дать утвердительный ответ и пожать протянутую руку заведующего. После этого заведующий домом касался эсэсовским кинжалом ребенка и произносил: «Настоящим я беру тебя под защиту нашей родовой общности и даю тебе имя! Носи это имя с честью!» После этого матерям выдавалось свидетельство о присвоении их детям имени, а затем следовало чаепитие.