Андрей Васильченко - Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

Весьма показательным является тот факт, что различные эсэсовские структуры по-разному оценивали «способность польского населения к германизации». Так, например, в Главном управлении СС по вопросам расы и поселений полагали, что онемечиванию подлежало 2–3 % поляков. В «Лебенсборне» полагали, что эта цифра едва ли превышала 1 %. Казалось бы, эти подходы принципиально не различались между собой. Но эти именно из-за этих цифр между двумя эсэсовскими структурами нередко вспыхивали конфликты. Например, начальник Главного управления СС по вопросам расы и поселений не раз направлял руководству «Лебенсборна» требования предпринять повторную попытку онемечивания тех или иных женщин. Так произошло, например, с Софией С., которая поначалу была размещена в доме «Венский лес». В нем она предпочитала говорить преимущественно на польском языке. В итоге заведующий домом принял решение, что София не соответствовала «критериям личностей, способных к германизации», а потому ее выгнали из «Венского леса». После этого женщина оказалась в одном из учреждений Национал-социалистического народного вспомоществования. Этот случай стал поводом для того, чтобы Хоффман заявил свой официальный протест Максу Золльману: «Я хотел бы для начала установить, является ли употребление польского языка одним из признаков, согласно которому способного к германизации человека выгоняют из дома "Источника жизни"? Я пишу Вам хотя бы по той причине, что Ваши заведующие домами отказываются принимать направленных мною из Литцманнштадта людей якобы по расовым соображениям».

Но все-таки ведущую роль в предстоящей «германизации Европы» эсэсовские идеологи отводили не Восточной, а Северной и Северо-Западной Европе. В этой связи нет ничего удивительного в том, что когда говорят о деятельности «Лебенсборна» за пределами Германии и рейха, то в первую очередь вспоминают о Норвегии. Именно население этой скандинавской страны в наибольшей мере должно было соответствовать расовым принципам национал-социализма. По большому счету, норвежцы должны были выступать всего лишь в качестве материала, из которого эсэсовские специалисты должны были вылепить «новых людей».

Фотографии польских детей, которые были отобраны для онемечивания

Несмотря на множество идеологических «реверансов», которые совершали национал-социалисты в сторону норвежцев, «Источник жизни» долгое время фактически никак не проявлял себя в Норвегии. В обильной переписке, которая велась между различными министерствами, военным командованием и прочими структурами, «Лебенсборн» упоминался поначалу весьма редко. По большому счету, ему отводилась лишь роль попечителя детей, рожденных норвежками от немецких солдат. Ситуация стала меняться только в середине 1942 года. Интересным является то обстоятельство, что это было отнюдь не инициативой Гиммлера или неких имперских министров, а самого руководства «Источника жизни». Еще 9 сентября 1942 года шеф имперской канцелярии Ганс-Генрих Ламмерс составил проект документа, в котором велась речь о заботе над «немецкими» детьми в Норвегии. В этом документе никак не упоминались ни Гиммлер, ни его детище — «Источник жизни». Только 31 декабря 1942 года Максу Золльману удалось добиться, чтобы возглавляемая им структура оказалась «причастной» к этой сфере деятельности.

Норвежские дети «Лебенсборна» летом 1944 года

Если вернуться в 1941 год, то норвежский филиал «Лебенсборна» на тот момент состоял всего лишь из одного административного служащего и трех женщин-врачей. Но к концу войны административный аппарат «Источника» в Норвегии увеличился до 50 человек. Если принять во внимание сотрудников домов, которые к 1945 году возникли в этой скандинавской стране, то окажется, что в них служило 223 человека (91 немец, 132 норвежца). О росте влияния «Лебенсборна» в Норвегии говорит и еще один показатель, а именно его финансирование. В конце 1941 года на норвежский филиал «Источника жизни» выделялось 2,3 миллиона рейхсмарок. К 1945 году эта сумма увеличилась в разы и составляла 6,2 миллиона рейхсмарок.

Если посмотреть на структуру «Лебенсборна» в Норвегии, то она выглядела следующим образом.

Городские дома:

— дом в Осло, рассчитанный на 20 женщин, 6 детей, кроме того, было предусмотрено 4 места для гостей;

— дом в Бергене, рассчитанный на 20 женщин и 6 детей;

— дом Тронхейме, рассчитанный на 50 женщин и 10 детей. Родильные дома:

— дом в Хурдаль-Верке, расположенном в 90 километрах от Осло. Рассчитан на 40 женщин и 80 детей;

— дом в Клеккене, расположенный в 60 километрах на северо-запад от Осло. Нет никаких указаний, на какое количество рожениц он был рассчитан.

Письмо, направленное из пункта «Источника жизни» в Нарвике (Норвегия)

Детские дома:

— детский дом в Годтхаабе, расположенном в 15 километрах от Осло. Рассчитан на 165 детей;

— детский дом в Штальхейме, расположенном в 35 километрах на север от железнодорожной станции Фосс на ветке Осло — Берген. Рассчитан на 100 детей;

— детский дом в Ос, удаленном на 250 километров от Осло. Рассчитан на 80 детей;

— так называемые «преддома».

«Лебенсборн» мог отнюдь не во всех случаях разместить детей исключительно в своих заведениях, а потому нередко приходилось прибегать к услугам обыкновенных норвежских детских домов. Кроме стационарных учреждений «Источника жизни», которые перечислены выше, имелись еще и так называемые служебные пункты, кои были разбросаны по всей стране. Так, например, пункты «Источника жизни» имелись в Наврике, Тронхейме, Бергене, Христиансунне, и даже в финском на тот момент Киркенесе (он контролировался из Осло). В немецких архивах почти не сохранилось никаких упоминаний о судьбе зданий, в которых располагались дома «Лебенсборна». Ситуация изменилась, когда в 2002 году вышла книга норвежского историка Каре Ольсена «Отец-немец. Судьба детей "Лебенсборна" и их матерей в 40-е годы» [5] В 2004 году переиздана в Германии под названием «Судьба ''Лебенсбоона". Дети позора и их матери». . Так, например, этот исследователь установил, что дом «Хурдаль Верк» первоначально был стекольным заводом, и только годы спустя был перестроен в красивый отель, где собственно и предпочел разместиться «Лебенсборн». С этой точки зрения примечательна дата, август 1941 года — именно в это время начал свою работу первый дом «Источника жизни», расположенный за пределами рейха. Речь идет о доме «Клеккен», которые расположился в одной из самых известных и роскошных норвежских туристических гостиниц. В 1940 году она была уничтожена пожаром. Однако владельцы отеля очень быстро восстановили здание. Однако уже в 1941 году эта гостиница была арендована «Источником жизни». Полноценное учреждение здесь возникло только 1 мая 1942 года. Именно тогда здесь начали работу родильный дом и дом матери.