Евгений Додолев - Красная дюжина. Крах СССР: они были против

В качестве ответки «Правда» 5 апреля 1988 года опубликовала труд Александра Яковлева «Принципы перестройки, революционность мышления и действий»: «И опять мы видим, какова — цена печатного слова. Как порой непроверенность фактов, претензии на монопольное владение истиной, порой просто подгонка фактов под заранее выстроенную концепцию автора закономерно оборачиваются против самых лучших побуждений. Консерваторы возводят подобные ошибки в абсолют, только к ним и сводят плоды демократизма и гласности. Что в итоге? Силы, на первый взгляд полярно противостоящие по своим убеждениям, на деле блокируются в торможении перестройки. Сегодня нет запретных тем. Журналы, издательства, студии сами решают, что обнародовать. Но появление статьи «Не могу поступаться принципами» — это попытка исподволь ревизовать партийные решения. На встречах в Центральном комитете партии не раз говорилось, что советская печать не частная лавочка, что коммунисты, выступающие в печати, редакторы должны чувствовать ответственность за статьи и публикации. В данном случае газета «Советская Россия», много сделавшая, прямо скажем, для перестройки, отошла от этого принципа. Споры, дискуссии, полемика, конечно, нужны. Они ждут нас и впереди. Немало впереди и завалов, заминированных прошлым. Разминировать их надо всем вместе. Нам нужны споры, помогающие двигать вперед перестройку, ведущие к консолидации сил, к сплоченности вокруг перестройки, а не к разобщению».

К осени фигура Андреевой мифологизировалось окончательно. Фактически она стала табуизированной фигурой на телевидении, и мы решили, что надо просто показать ее зрителям, дать ей слово.

Костя Эрнст летом 2011 года вспоминал в «Афише» о своем первом «взглядовском» сюжете: «Это было интервью с Ниной Андреевой, которую до этого никто вообще не видел, но все страшно боялись. Она была символом возможного возвращения старых времен. Мы отправились в Питер. Любимов сидел в засаде, потому что он был слишком узнаваем, а мы с Додолевым под видом корреспондентов Би-би-си сняли большое интервью. Был 1988 год. Это теперь говорят о путче 1991-го как о каком-то внезапном событии, а ведь тогда, в 1988 году, перед Днем Победы, было ощущение, что случится военный переворот. Люди говорили об этом между собой. И мы тогда решили снять, как танки ночью возвращаются с Красной площади. Любимов выскакивал из-за остановки, когда мимо проходила колонна, и говорил в камеру: «Ну что? Дождались? На улице Москвы танки. Здравствуйте, вы смотрите программу «Взгляд». И это очень точно попадало в общественные фобии и настроения. Вообще, может быть, только Борис Ельцин лично сыграл более важную роль, чем «Взгляд», в разрушении советской власти. Каждую пятницу «Взгляд» вербализовал и визуализировал настроение подавляющей части общества. И в этом его, как писали в советских учебниках, «всемирно-историческое значение».

Мы сидели с Костей Эрнстом на скромной ленинградской кухне, дегустировали стряпню хозяйки, болтали о светском с ней и ее супругом. И я не мог отделаться от чувства неловкости. Мы обманом проникли в ее дом. Обманом. Но иначе не получилось бы, Андреева не готова была общаться со «Взглядом», встретить врага лицом к лицу. Впрочем, мы сразу, еще в Москве, для себя решили: никакого хитрого монтажа, никаких подстав, никаких комментов. Би-би-си так Би-би-си. Дадим в эфир то, что запишем. И с трудом мы пробивали этот сюжет. Но страна увидела автора скандальной статьи. И сделала выводы. Свои.

Много позже, в нулевых, Саша Политковский дал слово Андреевой в прямом эфире программы «Было время» (канал «Ностальгия»): Естественно, что позицию свою она не скорректировала. На этом же канале, но в другой передаче — «Рожденные в СССР» я беседовал о «соврасовской» публикации с Владимиром Мамонтовым, который в ту пору работал в газете: он рассказал, что для редакционного коллектива образца 88-го маневр с «письмом учительницы» был на грани приличия. Но сейчас (эфир от 29 апреля 2010 года) медиаменеджер Мамонтов, возглавлявший «Известия», признает: рациональное зерно в словах лигачевской сторонницы все-таки было. Кстати, через три года после публикации «принципиального манифеста» «Советская Россия» напечатала антияковлевскую статью Геннадия Зюганова «Архитектор у развалин» и знаменитое «Слово к народу» (23 июля 1991 года), в котором дюжина подписантов фактически призывали армию к перевороту. Трое из двенадцати авторов «Слова» — Валентин Варенников, Василий Стародубцев и Александр Тизяков — проходили по делу ГКЧП (остальные: Юрий Бондарев, Юрий Блохин, Эдуард Володин, Борис Громов, Геннадий Зюганов, Людмила Зыкина, Вячеслав Клыков, Александр Проханов, Валентин Распутин). Зюганов вспоминал: «Публикация коллективного письма вызвала огромный резонанс… с трибун и экранов Руцкой и Ельцин, говоря об этом документе, то называли его плачем Ярославны, то грозили авторам тюрьмой». Людмила Зыкина в своем интервью «Новому Взгляду» (1993 год) отметила: «Я как раз «Слова» и не подписывала. Мне позвонили по телефону, прочитали несколько абзацев. Мысли мне показались здравыми, я попросила привезти мне полный текст. Никто не приехал, а потом я увидела уже публикацию в газете. Но, кстати, я и сегодня не вижу в «Слове» ничего предосудительного. Какая крамола в призывах к спасению своей страны?»

Спустя еще 10 лет, 14 августа 2001 года, «Советская Россия» опубликовала обращение «Остановить реформы смерти!», в котором «Слово» позиционировано как «пророческое». Здесь уже 43 подписи.

«Обращение сорока трех» было адресовано лидеру страны: «Не питая иллюзий по поводу возможностей и внутренних установок президента Путина, мы тем не менее снова и снова побуждаем его сбросить с себя страшный груз ельцинизма, освободиться от ненавистного народу ельцинского окружения — ЭТИХ ВОЛОШИНЫХ, фридманов, абрамовичей, которые, как жернова, утягивают его в пучину бед. Призываем вырвать штурвал государства у дилетантов Кудрина, Грефа, загоняющих экономику в штопор. Пусть нанесет решительный удар по теневикам и мафиозным политикам, рассечет олигархический узел, как это удалось ему в случае с Гусинским и Березовским. В этом решительном, достойном национального лидера деянии он сможет опереться на большинство народа, на его дееспособные, нравственные, патриотические силы. На рабочих, для которых невыносимо зрелище дряхлеющих могучих заводов. На крестьян, что не желают отдавать свои нивы под. «Диснейленды» и «сафари-парки». На ученых, кто из последних сил, как весталки, хранят священный огонь русской науки. На художников, для кого Россия — вместилище Красоты, Добра, Справедливости, а не объект для вечного осквернения и поношения. На военных, которые стреляют в Чечне из разболтанных автоматов и с риском для жизни, охраняя Родину, водят устаревшие танки, самолеты и подводные лодки. На пастырей, верных Божьим заповедям, проповедующих в церквях и мечетях нестяжательство, служение России и Богу. На патриотических предпринимателей, живущих не одним барышом, но радеющих о силе и богатстве России».