Николай Лузан - Военная контрразведка: Тайная война

После окончания училища лейтенанту Сыпачеву снова улыбнулась удача. Как говорится среди военных, Бог создал Сочи, а черт Могочу (есть такой городок в Забайкальском крае). В Могочу и на Кушку поехали другие. Правда, в Сочи он не попал, но об этом не слишком горевал. Служба в обустроенном гарнизоне была не худшим вариантом. Молодая жена с пониманием отнеслась к временным тяготам и лишениям. Тем более терпеть их долго не пришлось. Деятельный и грамотный офицер Сыпачев привлек внимание разведчиков, и в его военной карьере произошел резкий поворот.

Служба «от подъема до забора», работа по принципу «круглое тащить, квадратное катить» и изматывающие инспекторские проверки остались позади. Жизнь в столице и захватывающе интересная учеба, о которой даже не мечтал, открыли ему совершенно иной мир. В секретных классах он с трепетом изучал методы деятельности легендарных офицеров отечественной военной разведки. В нем заговорило здоровое честолюбие: он может стать одним из них. И со всем пылом молодости упорно грыз гранит новой науки.

Закончилась учеба. Начались суровые будни. Вскоре в прозе жизни поблек ореол романтики. На практике разведка оказалось делом не только тяжелым, но и зачастую рутинноутомительным. Шли годы. Сыпачев получал в срок положенные должности и рос в звании. Но большой успех в работе чаще приходил к другим. Своего суперагента он так и не завербовал и потому, особенно не перетруждаясь, тянул лямку до предельного потолка. Там его ждали приличная пенсия, должность кадровика или зама по режиму в солидной госструктуре, ритуальные встречи с молодежью и раз в год прием на торжественном вечере в ГРУ.

Август 1991 года в одночасье лишил Сыпачева всего этого. Зарплата полковника упала до уровня помощника машиниста метро, а почти пенсионный возраст оставлял ему надежду разве что на место «вратаря на калитке» у какого-нибудь юного олигарха. В это же время на глазах Сыпачева стремительно рождалась новая жизнь. Она слепила блеском рекламы, оглушала ревом двигателей «бентли», «порше» и «ягуаров». И ему, видимо, показалось, что после 22 лет почти безупречной службы он очутился на обочине жизни.

Смута, охватившая в те годы страну, воцарилась и в его душе. И ему уже казалось, как в песне кумира молодежи 60-70-х годов В. Высоцкого, «Все не так!.. Все не так, ребята!».

Не так все пошло по службе. Не так все складывалось в семье. Жена, которая до поры до времени терпеливо сносила его нервные срывы, постепенно отдалялась. Дети выросли и жили самостоятельной жизнью. Развод стал неизбежен. Сыпачев, надо отдать ему должное, не стал затевать скандалов и трепать себе нервы в судах, а просто ушел к другой женщине, оставив жене и детям квартиру и то, что в ней находилось.

На пятом десятке лет начинать новую жизнь в чужих стенах с висящим на шее банковским кредитом и пугающим своей близостью увольнением в запас, а еще больше — непредсказуемым будущим становилось страшно. А жить, и жить красиво, очень хотелось. Денежное место в «Газпроме» ему не светило, так как «Газпром» был домом для других, избранных. Идти с пистолетом и грабить банк, которому задолжал, было глупо.

После мучительных раздумий Сыпачев пришел к мысли, как решить все проблемы одним махом. Большие деньги и быстро ему могли дать, какой полагал, только американцы или британцы за секретные сведения, которыми он владел. Прижимистость МИ6 англичан была общеизвестна, и поэтому он остановился на ЦРУ.

От исполнения задуманного Сыпачева отделял не один день. Страх разоблачения продолжал удерживать его от рокового шага. В памяти невольно всплывали арест и осуждение Сметаниных, Полякова, Баранова, а по ночам мучили кошмары. Полушепотом передававшаяся среди сотрудников ГРУ история последних минут жизни предателя Пеньковского, которого якобы живьем запихнули в печь крематория, во сне вызывала жуткое видение: это не Пеньковского, а его, Сыпачева, жарили на раскаленных углях.

Наступал новый день. Страх рассеивался. И уступал место подленьким мыслям. В конце концов жажда денег и надежда на русское авось взяли верх. Сыпачев сделал решительный шаг к предательству…

День 26 февраля 2002 года для дежурившего на посту у южных ворот посольства США в Москве старшего лейтенанта милиции Сергея Савенко мало чем отличался от предыдущих. От крепкого мороза перехватывало дыхание, а на глазах невольно наворачивались слезы. Кутаясь в ворот постового тулупа, Сергей внимательным взглядом встречал и провожал редких прохожих. Одни настороженно, другие с любопытством косились на особняк американского посольства, ощетинившийся антеннами, и, подгоняемые ветром и строгими взглядами постовых милиционеров, торопливо проходили дальше.

Стрелки часов подбирались к одиннадцати. Приближалось время смены. Сергей в душе предвкушал, как в дежурке отогреется горячим кофе и даст отдохнуть гудевшим от усталости ногам. Но в это время его внимание привлек мужчина среднего роста, закутанный шарфом по самые глаза. Неуверенным шагом он приближался к посту. На вид ему было не больше пятидесяти, в одежде ничем не отличался от среднего москвича. Сергея привлекли его глаза: они настороженно бегали по сторонам, а в глубине их плескались сомнение и страх.

Савенко напрягся, опасаясь возможной провокации или хулиганской выходки, которые время от времени устраивали ура-патриоты и душевнобольные против посольства США и его сотрудников. Неизвестный, оглянувшись по сторонам, после секундного колебания неуверенно шагнул к воротам. Сергей преградил путь и потребовал документы. Подрагивающей рукой тот вытащил из кармана пальто и предъявил для проверки паспорт на имя Сыпачева Александра Евгеньевича.

Сергей просмотрел страницу за страницей. Место рождения — город Краснокамск Пермской области, прописка — московская. После чего испытывающим взглядом прошелся по хозяину. Тот еще больше занервничал и на вопросы, к кому и с какой целью направляется в посольство, стал давать путаные объяснения, затем смешался и, развернувшись, быстрым шагом удалился.

С того времени прошло около пяти часов. Савенко снова заступил на пост. Подходил к концу рабочий день, и на улицах, несмотря на усиливающий мороз, стало заметно оживленнее. Его наметанный взгляд издалека приметил Сыпачева. На этот раз он действовал более решительно и уверенно назвал имя американского дипломата, назначившего ему встречу. Прошло несколько минут, и к нему вышли два сотрудника посольства. Вместе с ними он зашел в здание и находился там до 17.20. О чем говорили с ним американские дипломаты, Савенко, конечно, не мог знать, но нервозное, со странностями поведение Сыпачева не осталось без его внимания.